Мать сержанта Александра Глухова три дня ждет встречи со своим сыном. Сегодня, в очередной раз, Галина Глухова поднялась на пограничный пост у села Эргнети на грузино-осетинской границы. Отвечая на вопросы представителей СМИ Галина Глухова отметила, что прибыла в Южную Осетию 9 февраля и все три дня пытается с ним увидеться.
«Я разговаривала с ним только по телефону и просила, чтобы он приехал со мной повидаться. Он меня просил, приезжай мама ко мне сюда, я его очень просила, чтобы он приехал ко мне на нашу сторону, но чувствовала, что рядом с ним постоянно кто-то находится. Постоянно слышны голоса, кто-то разговаривает с ним. Он мне сказал, что мама я не приеду. С ним наверно уже там поговорили, и он говорил уже другое, хотя в начале разговора вроде был согласен, голос был нормальный, а тут прерывается разговор, голос его уже не тот и дальше уже были не его слова», - рассказала Глухова.
А Вы говорили с кем-нибудь с грузинской стороны?
Ежедневно я связываюсь с грузинской стороной, приезжаю на блокпост. Обещают привести его, но безрезультатно. Уже три дня встречи с моим сыном я не могу добиться. Очень переживаю, волнуюсь то, что он там, а я здесь.
Если все же получится так, что он останется на территории Грузии. Как Вы себе это представляете?
Мне будет очень тяжело. И я, знаю, что моему сыну тоже будет очень тяжело. Я переживаю и знаю, что он хочет домой, но его не пускают. Я в этом уверена. И встретиться с матерью ему тоже не дают.
Какие гарантии даёт российская сторона, что по этому поводу говорит министерство обороны России?
Представители министерства обороны России обещали, что ему ничего за то, что он оказался там не будет. Они дали гарантию. Но до него это информация и эти сведения не доходят. При сегодняшнем разговоре, я спросила, тебе разрешают смотреть Интернет, узнать, что говорят о тебе в мире, он ответил, что меня с этим не ознакомили. А представители грузинской стороны говорят мне противоречивую информацию.
Получается, что он не имеет никакой информации о том, что происходит вокруг этого дела?
Ничего он не знает. И сюда он боится ехать, потому что не дают ему. Его запугают и оказывают на него психологическое давление. Я чувствую, что с ним все время рядом бывает человек и шепчет ему на ухо. Бывает, слышен голос этого человека.
А если все-таки ваша встреча состоится, что вы ему скажете?
Конечно, первым долгом его обниму.
Вы приехали издалека, кто вам помог?
Мне помогли в первую очередь военком. Министерство обороны России дало гарантию, что моему сыну ничего не будет. Я надеюсь, что правда восторжествует, и я увижу сына в скором времени. Я очень на это надеюсь.
Как грузинская сторона аргументирует отказ вашей встречи с сыном, они говорят, что он сам не хочет или как?
Я как понимаю, ему не дают говорить свободного слова в ходе наших телефонных разговоров, он там под воздействием кого-то. Очень чувствуется, что он запуган. Потому что это бывают не его слова, я же своего сына знаю.
Чтобы бы вы сказали в обращение к своему сыну, и к тем от кого зависит судьба вашего сына сегодня?
Я хочу сказать, что если у представителей грузинской власти нет денег довести моего сына до границы, я оплачу его проезд своими личными деньгами, пусть они его только привезут до границы ко мне. Я хочу его только увидеть и обнять.
А что говорит он сам, почему он все-таки оказался на территории Грузии?
Он ничего не говорит, потому что он находится под воздействием, но я чувствую, что он сам этого не делал. Его либо выкрали, либо что-то в этом роде, но сам он из части не ушел. Потому, что он никогда на свою службу не жаловался. Мы регулярно, еженедельно созванивались, и он всегда говорил, что все хорошо, что служба идет нормально. Я ему говорила: «Ладно Саша, служи Отчеству. Всегда давала ему такие пожелания».
Скоро у него должна была быть увольнительная домой, он ничего не говорил о своих планах?
Об этом не было разговоров.
Допустим, он это интервью увидит, чтобы вы хотели ему сказать?
Пусть он поймет мое материнское сердце, пусть знает, что я его жду, что без него мне очень плохо. Я знаю, что ему тоже очень плохо на чужбине. Это я чувствую, и он тоже чувствует. Он не может сделать ни шагу сюда, ему не дают. Я в этом уверена. Когда общаюсь с ним по телефону, он постоянно молчит.
