Глава администрации самого большого и отдаленного от центра Ленингорского района Южной Осетии Алан Джуссоев в интервью ИА «Рес» рассказал о существующих проблемах района и дальнейших перспективах его развития.
- При упоминании Ленингорского района РЮО сразу же возникают ассоциации – отдаленность от центра и плохие дороги. Насколько разговоры о проблемах с проездом в Ленингор соответствуют действительности?
- Расскажу о дороге по участкам. От Цхинвала до Дмениса – нормальная, асфальтированная дорога. Дальше, до Бикара – Бикарский перевал – дорога в ужасном состоянии. Большегрузные автомобили разворотили этот участок, и если раньше он был в нормальном состоянии, то сейчас – в очень плохом. От Бикара до Заккора дорога частично заасфальтирована, там интенсивно работает «Спецстрой России». По объездной, так называемой «нижней» дороге, строящейся через приграничные села, я ничего сказать не могу, так как не ездил по ней, но работа там, насколько я знаю, тоже ведется довольно интенсивно.
От Заккора до села Армаза дорога в довольно неплохом состоянии. А вот от Армаза до села Канчаветачетырёхкилометровый участок дороги находится в непроезжем состоянии. Там не ведется никакой работы, техника стоит. Ясного понимания, кто там работает и отвечает за этот участок дороги, у меня нет. От села Канчавета до посёлкаЛенингора дорога, в принципе, готова к асфальтированию. Вот в таком состоянии, если подробно, находится дорога из Цхинвала в Ленингор. В дождливую погоду по ней, из конца в конец, проехать нельзя.
- Вы как-то контактируете с ответственными за содержание дороги в проезжем состоянии ведомствами или организациями?
- Перманентно контактирую, но до сих пор не могу понять, кто конкретно, какое ведомство или структура отвечает у нас за эту дорогу. Допустим, в субботу-воскресенье на этой дороге вообще никто не работает, как будто в эти дни по ней никто не ездит. Если обратиться к «Спецстрою», тебя отфутболивают к «Дорэкспострою», те – ещё к кому-нибудь. Кто конкретно должен следить за тем, чтобы дорога была в проезжем состоянии, кто ее должен обслуживать, кто ее строит, мне неизвестно, и нигде это не прописано. Соответственно, информации о сроках завершения строительства этой дороги у меня тоже нет.
- Как обстоят дела с внутрирайонными дорогами?
- После недавних дождей и паводков состояние дорог в районе очень плохое. В два ущелья – Спершетское и Ксанское – дорога практически не проездная. В Цинагарскую зону на сегодняшний день проехать также нельзя, потому что паводок унес так называемый мост – просто две перекинутые через речку трубы с насыпью.
Я бы взялся за эксплуатацию этой дороги, как и всех внутрирайонных дорог, но у нашей администрации нет дорожной техники. Соответствующая структура ЖКХ, в том числе доротдел, готова, но она пока на согласовании в Минфине. А пока у нас есть один бульдозер и один экскаватор. Нет грейдеров, погрузчиков и других видов колесной техники, которая может мобильно перебрасываться на проблемные участки. С учетом паводков, мы не можем отрывать эти две единицы техники от основной дороги, потому что в случае дождей потребуются как минимум сутки, чтобы перебросить тот же бульдозер, допустим, в Цинагар.
В сухую погоду по району можно передвигаться, но на внедорожниках.
- Недавно было принято решение построить в районе две дороги. Строительство уже началось?
- Действительно, Министерство капитального и дорожного строительства планирует строить дороги от Ленигора в Ахмадз и от Мосабруна до Монастера. Минстрой прислал к нам геодезистов. Несколько дней назад они завершили изыскательские работы по участку Ленингор-Ахмадз. Мы их приняли, обеспечивали всем необходимым, хотя делать этого не обязаны.
- Это ведь делается для района. Почему бы не помочь?
- Потому что есть заказчик – Минстрой, и как заказчик, это ведомство должно обеспечивать своих специалистов техникой, жильем и всем остальным. Я помог потому, что это важно для района. Вместе с тем, хочу сказать, что когда у нас случились эти паводки, никакой помощи ни от МЧС, ни от какого-либо другого ведомства я не увидел. Все последствия устранялись силами районного ЖКХ. Хорошо, что у нас есть этот экскаватор. Чем бы мы работали, если бы и его не было? Немого помогли нам чеченские подрядчики, которые работают на строительстве дороги Цхинвал-Ленингор. Хотя и они могли нам отказать – это не их обязанность, но мы их попросили, и они не отказались. Я говорю это потому, что у нас нет четкого разграничения полномочий. Кто чем занимается, кто кому подчиняется – непонятно. Если допустим пожарно-спасательная часть МЧС или милиция работает автономно, то от такой милиции или от таких пожарных районной администрации мало пользы. Они подчиняются своим министрам, и какие у меня как главы администрации взаимоотношения с ними – нигде документально не прописано. Кроме ЖКХ, все структуры в районе – республиканского подчинения.
- Вы считаете, это связано с не принятым до сих пор законом о местном самоуправлении?
- Я не знаю, с чем это связано. Закон о местном самоуправлении, может быть, не примут еще два или три года, но какие-то нормативно-правовые акты о взаимодействии районных и республиканских структур должны быть уже сейчас. Потому что в районе люди приходят со своими проблемами не к начальнику милиции или командиру пожарно-спасательной части, а приходят ко мне. А у меня механизма решения многих из этих проблем нет. Если они должны решаться жилищно-коммунальным хозяйством, то надоувеличить его штат, придать функционал и обеспечить техникой. А если эта техника будет идти к нам целый год, как к нам идут грейдеры, то я не понимаю, как это может выглядеть на практике. Вот сейчас нужно устранять последствия упомянутых мной паводков, укреплять берега по реке Ксан в районе поселка Ленингор, необходимы инженеры-геодезисты, а кто их должен привлекать? Министерство экономики или другое какое-то ведомство? Я не знаю. Я мог бы это сделать, но для этого мне нужны средства, и я должен знать, что это моя компетенция, что это я должен делать. Чтобы впоследствии какой-нибудь министр не сказал мне: «Зачем ты делаешь то, что тебя не касается? Это мои обязанности».
Сегодня все районные администрации в Южной Осетии занимаются только выплатой заработной платы и мелким ремонтом. Нас попросили не привлекать подрядчиков, потому что надо развивать свое ЖКХ, но непонятно, в какую сторону его развивать, не принимаются соответствующие нормативно-правовые акты. Кроме того, к каждому району требуется свой подход. Потому что унифицировать проблемы Ленингорского района с, допустим, проблемами Цхинвальского или Знаурского районов невозможно.
- Какие же различия между Ленингорским и другими районами РЮО?
Во-первых, это расстояния. Во-вторых, городские водоканализационные коммуникации и водозаборы есть только в Цхинвале и Ленигоре. Их нет ни в Дзау, ни в Знауре. А их надо обслуживать. Соответственно, не может быть одной структуры ЖКХ для Ленингорского и Цхинвальского с Знаурским районом.
- Какая у Вас ситуация в социальной сфере, скажем, по медицине?
- На три с плюсом, по пятибалльной системе. Самая главная проблема – специалисты. У нас нет специалистов, которые не были бы зависимы от наших южных соседей. Наши медсестра и врачи получают зарплату и в Грузии, и в Южной Осетии. У нас они работают на две, две с половиной ставки и, кроме того, они ездят на работу в Грузию. У нас нет возможности как-то повлиять на ситуацию, потому что если уменьшить эти ставки, они просто не выйдут на работу, что уже имело место. Если, допустим, врачи Скорой помощи не выйдут на работу, будут спрашивать с меня, и правильно сделают.
Как решать эту проблему? Мы направляем много будущих специалистов на учебу в Россию. Почему бы этих специалистов, в том числе медиков, не распределять по возвращении в районы? Я мог бы взять на себя обеспечение этих специалистов жильем и другими бытовыми благами. В любом случае, врачи должны быть там, на месте.
Еще один выход – мы можем приглашать специалистов из Северной Осетии. Много талантливых нетрудоустроенных выпускников североосетинских ВУЗов могли бы, при создании соответствующих условий, работать в районе по полгода или году, а может быть, оставались бы навсегда. На сегодняшний день у нас есть медсестры довольно высокой квалификации. Что касается врачей, то в районе только один неплохой терапевт, что, как вы понимаете, совершенно неприемлемо.
- Вы пытаетесь как-то реализовать эти планы на практике?
- Тут мы опять упираемся в сферу разграничения полномочий. У Минздрава может возникнуть вопрос: «А кто ты такой, чтобы решать эти проблемы?».
Таким образом могу поставить вопрос и я: «Кто такой глава районной администрации – распределитель заработной платы, или человек, который управляет районом, и управляет в комплексе, начиная от социалки и кончая безопасностью?».
- Вы выходите на соответствующие инстанции со своими предложениями, чтобы решить эти вопросы через республиканские структуры?
- Все экономические программы в Южной Осетии делаются в Министерстве экономического развития. Социальные – в Министерстве здравоохранения и социального развития. Оба этих ведомства имеют большое количество управлений и отделов, и когда меня просят написать программу, то я, как говорят строители, должен выставить свои технические условия, обозначать проблемы, а эти министерства – непосредственно составлять программы.
Президент не раз давал мне поручения по написанию программ, допустим, программы по возвращению беженцев в Ленингорский район. Черновой вариант этой программы готов. У президента есть советник по социальной политике – НугзарГабараев, с которым мы планируем в ближайшее время предоставить эту программу президенту.
Что касается медицинских услуг, то жители сел Ксанского ущелья выезжают на длительное лечение в Грузию. Первую помощь они получают в районе.
В Цинагарской зоне и в районе села Заккор, где преобладает осетинское население, жители частично выезжают на лечение в Грузию, частично лечатся в Южной Осетии и в России.
- А как с пенсионным обеспечением?
- 95% жителей Ксанского ущелья получают пенсии в Грузии. Некоторые получают пенсии в России. Получающих пенсии в Южной Осетии можно пересчитать по пальцам.
В Цинагарской зоне большинство жителей получают и грузинскую и российскую пенсии.
- Что с образованием, учителей достаточно?
- Учителей хватает, мало учеников. Государство несет некую социальную нагрузку перед этими учителями, потому что если мы приводить количество учителей в соответствие с учениками, у нас получится много безработных, которых мы сегодня пока не готовы трудоустроить. В этом отношении у нас пока продолжается переходный период, но такое статус-кво долго продолжаться не может, потому что людей нельзя приучать к тому, что они будут получать зарплату в любом случае.
В этом отношении такая же ситуация, как с медиками – учителя получают зарплаты как в Грузии, так и у нас. Причем у нас они получают намного больше чем в Грузии. В районе 11 школ, из них – пять русских, шесть грузинских.
У меня в связи с этим прямой вопрос к Министерству образования: что делать с грузинскими школами? Там учатся на грузинском языке, по грузинской программе. Многие жители Ленингора отдают своих детей в грузинские школы, и это говорит о том, что они не связывают их будущее с Республикой Южная Осетия.
Учитывая, что делопроизводство у нас на русском языке, чиновник или специалист в любой сфере должен уметь составлять документацию на русском языке. Это же касается бытовой и коммерческой сферы – вся документация там тоже на русском языке.
В грузинских школах, конечно, преподают осетинский и русский язык, но качество преподавания оставляет желать лучшего.
Наш университет штампует филологов в большом количестве, но где они потом работают – большой вопрос. Педагогический состав в цхинвальских школах обновился, но в районах этого не происходит.
- А что Вы предлагаете?
- Я предлагаю перепрофилировать грузинские школы в техникумы, где бы преподавались профессии на русском и осетинском языках. Чтобы выпускники этих техникумов имели возможность трудоустроиться и жить у нас в Республике.
Ведь те, кто хотел уехать, уже уехали. Остались те, кто не хочет уезжать или у которых нет денег на получение образования в Грузии. Поэтому они учатся у нас, чтобы потом уехать в Грузию и закончить там образование как «ребёнок с оккупированных территорий». Мне непонятно, почему мы платим за обучение будущих грузинских чиновников и специалистов?
- Какая ситуация в районе с поддержкой предпринимательства?
- В Ленингорском районе живет около четырёх с половиной тысяч жителей. У нас больше тысячи бюджетных рабочих мест – то есть каждый четвёртый житель района трудообеспечен государством. Это помимо работников милиции, МЧС и прокуратуры.
По моему мнению, надо сокращать бюджетников и усилить какие-то экономические процессы, которые бы давали населению заработать. Я имею ввиду развитие предпринимательства. Но этот процесс не должен быть выборочным. То есть не предпринимательство для сотрудников МВД или Минобороны. Поддержка предпринимательства должна производиться на общих для всех основаниях. Глава Контрольно-счётной палаты БатразТаказов говорит, что ОМОН взял участки земли и здорово там работает. Они молодцы, но у ОМОНовцев есть некий административный ресурс. Но разве мало у нас предпринимателей, которые работали бы не хуже? Но у них нет этого административного ресурса, и поэтому поддержку им должно обеспечить государство. Называется это программой экономического развития. Ее у нас нет. Милиционеры у нас занимаются бизнесом, ОМОНовцы – сельским хозяйством, Минобороны – торговлей. Все это здорово, но эти структуры должны заниматься совершено другими вещами, за которые они получают зарплаты и чины, а сельским хозяйством и бизнесом должны заниматься другие люди. Пока всё наоборот, о какой поддержке предпринимательства может идти речь?
- Тем не менее, в районе есть магазины, кафе и другие частные предприятия. Как они работают, откуда возят товар, куда платят налоги?
- С 2008 года в Ленингоре открылось четыре магазина. Еще три открылись в Цинагарской зоне. Они возят свои товары из Цхинвала. Магазины, которые работают еще со времен грузинской оккупации, как возили товары из Грузии, так и возят их до сих пор. Сейчас введены некие количественные ограничения на ввоз товаров из Грузии, но это не сильно помешало работе этих магазинов. Допустим, все овощи ввозятся из Грузии, и их хватает не только для жителей района, но и для вывозав Цхинвал.
Все владельцы этих магазинов зарегистрированы как индивидуальные предприниматели, и налоги они платят мизерные. Это единый налог, и он намного меньше того, что они должны были бы платить, учитывая товарооборот и прибыль. Но такого учета никто не ведет, потому что налоговая служба у нас тоже республиканского подчинения и представлена одним сотрудником, у которого нет даже машины.
Этот единый налог конечно полезен для развития, но когда предприятие набирает обороты, налоговая нагрузка тоже должна соответственно возрастать.
- Государство выделило в 2010 году средства для поддержки фермеров. Как они были распределены?
- В прошлом году государство выделило районам по 10 миллионов рублей на поддержку фермеров. Причем эти деньги проходили по документам как «товарные кредиты», но на практике это обычные денежные ссуды. Они выдавались без залогов и без процентов, под ответственность глав администраций. Глава правительства называет их «товарными кредитами», но они были бы таковыми, если бы на эти деньги были закуплены семена, скот, сельхозинвентарь и т.д., и мы бы раздали это жителям сел. Было даже устное указание закупить на эти деньги такие товары. Но как можно осуществить это на практике?
Допустим, кто-то хочет сельхозтовары на 300 тысяч рублей, кто-то на 500 тысяч. Предположим мы собираем эти заявки. Товары эти можно закупить только в России. Те же семена без разрешения Минсельхоза России вывозить запрещено. Понятно, что закупить для конкретного фермера эти семена на 300 тысяч рублей и доставить их в Ленингорский район практически невозможно. Заявки выше 500 тысяч мы должны были бы проводить через Комитет госзакупок. То есть опять бы затянулось на неопределенное время. Поэтому мы решили раздать деньгами. Причем до сих пор не понятно, как мы должны собирать эти кредиты обратно. Такого механизма нет, и не было.
Тем не менее, кредиты эти имели свой положительный эффект. И эту практику, я считаю, нужно продолжать. Кредитование должно быть долгосрочным, и выдаваться кредиты должны в соответствии с грамотно сформулированной программой развития сельского хозяйства.
- Очередное заседание Межправительственной комиссии по социально-экономическому сотрудничеству Южной Осетии с Россией планируется провести в Ленингорском районе. Когда планируется провести заседание, и последует ли за ним что-либо положительное для района?
- Насколько мне известно, заседание планируется провести 14 июля. Мы подготовили место для проведения этого заседания –конференц-зал в здании районной администрации.
Что касается моих ожиданий от этого заседания, то мне бы хотелось, чтобы высокопоставленные российские и югоосетинские чиновники еще раз проехались по нашим дорогам и увидели бы своими глазами, что они собой представляют.
Кроме того, хотелось бы, чтобы при составлении программы соцэкономразвития, там, где это касается районов, учитывались мнения глав районов, потому что они лучше знают, что требуется району и какие проблемы нужно решать в первую очередь.
Андрей Тадтаев
