Рассмотренный во Владикавказе проект закона Грузии «О реабилитации и имущественной реституции пострадавших в результате конфликта в бывшем Южноосетинском автономном округе» вызвал негативную оценку экспертов и представителей властей Республики Южная Осетия. Как известно, официальные структуры РЮО отказались участвовать в работе Круглого стола, состоявшегося под эгидой Международного института стратегических исследований (IISS) 30-31 марта во Владикавказе. Кроме того, грузинская часть СКК предложила включить вопрос по рассмотрению этого законопроекта на заседании СКК 27-28 марта. Стороны не выразили согласия обсуждать законопроект, в результате было дано поручение специальному комитету (ad hoc) в течение двух недель провести конференцию в Цхинвале и обсудить вопросы беженцев, а также создавшуюся ситуацию с предлагаемым законопроектом.
Представители властей Южной Осетии назвали несколько причин категорического отказа участвовать в обсуждении законопроекта: прежде всего, как заявил Борис Чочиев, сопредседатель югоосетинской части СКК, «мероприятие будет использовано грузинской стороной при поддержке IISS в пропагандистских целях и в то же время ничего не изменится ни в законопроекте, ни в положении беженцев».
Заместитель председателя североосетинской части СКК Мурат Тхостов также выразил возмущение тем, что «информационное сопровождение конференции оказалось некорректным». По его словам, фокусировка темы встречи на обсуждении именно проекта закона не соответствовала заявленной ранее и не была согласована с другими предполагаемыми участниками.
Эксперты, как югоосетинские, так и международные (в частности, Международная Кризисная Группа), считают, что масштаб намерений при нынешнем положении экономики Грузии вызывает сомнения в их серьезности. По мнению Алана Парастаева, руководителя «Центра гуманитарных исследований»: «Учитывая, что за все эти годы число вернувшихся в Грузию беженцев оставалось незначительным, авторам законопроекта предстоит еще убедить осетин в том, что процесс не является очередной пропагандистской акцией». В комментариях УВКБ ООН, Совета Европы, ОБСЕ к грузинским законопроектам по реституции говорится, что в них не соизмеряются возможности государства с его обещаниями компенсаций. Махар Гассиев, Председатель Комитета по делам миграции РЮО, считает, что: «За принятием Закона о реституции должна последовать целая серия более обширных социальных, экономических и политических мер, направленных на реинтеграцию вернувшихся осетин (если таковые будут). Например, по закону они должны быть восстановлены на прежних местах работы, а если это невозможно, они должны получить компенсацию за годы изгнания. Это будет возмещением «потерянной прибыли», той, которая была бы на их месте работы, если бы их не изгнали. В понятие реституции должна входить и моральная сторона ущерба».
О несерьезности подхода к обсуждения проекта закона о реституции говорит и тот факт, что, как отметил эксперт по экономической реабилитации зоны грузино-осетинского конфликта, Вахтанг Джигкаев закон, к обсуждению которого готовились, в последней редакции, звучал так: «Закон о реституции имущественных и неимущественных прав пострадавших в результате грузино-осетинского конфликта». В той же редакции закона, которую дали непосредственно в первый день конференции во Владикавказе, и который накануне был распространен на заседании Смешанной контрольной комиссии (СКК), было совершенно другое заглавие, а именно: «Закон о реституции имущественных и неимущественных прав граждан, пострадавших вследствие конфликта в бывшем Юго-Осетинском автономном округе».
Дело даже не в том, что не было никакого округа, была Юго-Осетинская автономная область. Провокация заключается в том, что название несет несколько иных смыслов. Из названия закона совершенно очевидно следует, что ответственность за конфликт возлагается на «автономный округ». Кроме того, получается, что все остальные беженцы, которые бежали не с территории Южной Осетии, не особенно пострадали. То есть, в самом названии есть несколько смыслов, которые делают невозможным какое-либо обсуждение. Позиция Республики Южная Осетия достаточно объяснима.
Не стоит забывать и о том, беженцы уже обустроились на новом месте. И не хотят возвращаться в Грузию, даже если им восстановят дома. И дело даже не в том, что у них нет домов. Они боятся, что во всех инстанциях их будут ущемлять по национальному признаку. Многие беженцы говорят, что и до конфликта начала 90-х, было ущемление по национальному признаку - в 40-х, 50-х, 60-х. Чтобы улучшить свой социальный статус, многие вынуждены были менять фамилии.
Все время нужно помнить о том, для чего принимается закон. Если он нужен для построения доверия, то, безусловно, нужно говорить о том, чтобы каждая семья сама определяла, как ей можно возместить причиненный ущерб - через восстановление домов или выплату соответствующих компенсаций. Кроме всего прочего, руководство Грузии должно понимать, что выполнение этого закона окажется серьезной финансовой проблемой. Вряд ли бюджет Грузия на фоне финансовой и экономической нестабильности в республике потянет эту ношу.
В это ситуации совершенно очевидно, что обсуждение этого закона носит исключительно пропагандистский характер - принятие этого закона было одним из обязательств Грузии во время вхождения ее в состав Совета Европы. И это требование до сих пор остается невыполненным. Ежегодно в докладе Совета Европы этот пункт так и проходит, как невыполнение обязательств. Поскольку отпущенные для выполнения этих обязательств годы ничем не ознаменовались, Парламентская ассамблея СЕ установила для Грузии предельный срок - до сентября 2005 года «для установления правовых рамок по восстановлению имущественных прав или выдачи компенсации за утерянное имущество». Поэтому для того, чтобы поставить галочку, в Грузии создают видимость широкого обсуждения данного закона.
Вряд ли этот закон заработает, даже если будет принят. Закон этот более политизирован, нежели рассчитан на действительное признание прав беженцев и возмещение ущерба, нанесенного им.
