Август 2008. Три дня войны. 100 дней спустя
Рассказывают журналисты, находившиеся в Южной Осетии
Евгений Поддубный, корреспондент «ТВ Центр»:
(отрывки)….
Без права на жизнь
Утром 8 августа уже было понятно, что грузинские генералы и политическое руководство начали войну не со своими осетинскими коллегами, а с мирными жителями Южной Осетии. Ночной обстрел Цхинвала не оставлял повода сомневаться в этом утверждении. Никто не мог подумать, что в современном мире такая война вообще возможна. Ударить из «Градов» по спящему городу, по людям, которые спали, только потому, что их обманул президент Грузии, сказав, что войны не будет, а будут переговоры. Это жестокость, которую нельзя оправдать ничем. Это преступление. Руководство Грузии - еще задолго до первого выстрела лишило граждан Южной Осетии права на жизнь.
Без права на смерть
Днем 8 августа было еще одно событие, которое повлияло на ход противостояния. Грузинские танки уже были на улицах города. Оборона Цхинвала трещала, у бойцов не было даже патронов к автоматам. Отсутствие информации о реакции российского руководства на грузинскую агрессию негативно влияло на боевой дух военных и настроения гражданских. Танки вплотную подошли к штабу ССПМ, прямой наводкой били по жилым домам, по республиканской больнице. Журналисты укрылись в бане на территории штаба миротворцев, многие прощались с жизнью, потому что не верили в благополучный исход. Но тут в расположение «голубых касок» появился секретарь совета безопасности Южной Осетии генерал Анатолий Баранкевич, его сопровождали несколько десятков ополченцев.
Без права на помощь
9 августа мы прорвались в республиканскую больницу, кары, снятые там, стали одним из основных доказательств гуманитарной катастрофы, которая обрушилась на Цхинвал. Я очень волновался за своего друга Сергея Цховребова: он хирург, и я знал, что если он жив - будет в больнице. Сергей нас встретил на первом этаже. Одну из комнат врачи сделали моргом и складывали туда трупы. Я сказал Сергею, что его жена Аня жива. Он обнимал меня минут десять. Все раненые находились в подвале, там же прятались жители окрестных домов. Тогда я увидел, что по больнице стреляли из танков. Я до сих пор не могу понять, зачем и почему, как грузинский стрелок смог нажать на спуск.
Без права на будущее
Одна медсестра подошла к нам и сказала, что мы обязательно должны сделать несколько кадров в доме недалеко от больницы. Уже через несколько минут мы зашли в дом, нас встретил мужчина. Он молча проводил нас в спальню, откинул покрывало с кровати, там лежали его мертвая дочь и жена, обгоревшие тела в дом он принес на руках.
- Как мне жить дальше? – тихо говорил отец и муж, который потерял все ради чего стоило жить. Мы молчали.
Без права на правду
9 августа, мы смотрели грузинские телеканалы. В репортажах репортеров не было ни слова правды. На экране грузинские грады обстреливали Цхинвал, текст за кадром убеждал, что это российские системы залпового огня ровняют с землей Гори. Друзья и коллеги, которые находились в Москве говорили, что тоже самое показывают почти все западные телеканалы. Мы очень сожалели, что ни одной съемочной группы CNN или BBC не было в самом Цхинвале в дни войны вместе с нами. Мне кажется, тогда они бы просто не смогли врать.
15 августа я был уже во Владикавказе. Мы сидели с друзьями, и я рассказывал о том, что видел. Мы были счастливы, что остались живы, мы были довольны, что сделали свою работу, но никто из нас не мог улыбаться и радоваться. Из головы не выходил мужчина, который потерял свою семью, девочка, которая успокаивала свою маму, людей, которые во дворе хоронили своих родных в перерывах между артобстрелами, и слова грузинского президента, которые заставили город спать спокойно. Не выходят до сих пор.
