Признание Республики Южная Осетия в качестве субъекта международного права, как ни банально это звучит, носит поистине исторический характер. Пожалуй, впервые за всю историю алан, южной части осетинского этноса предстоит строительство независимого государства. Это обстоятельство не только вселяет в граждан РЮО вполне законную гордость за стойкость и непреклонность, проявленные при отстаивании своего неотъемлемого права на самоопределение, в том числе во время военного противостояния против многократно превосходящего в живой силе и технике беспощадного и злобного противника, но и накладывает на них колоссальную ответственность за будущность молодого государства и ставит масштабные задачи государственного строительства. В ходе решения этих задач придется принимать решения и претворять их в жизнь в самых разных сферах общественной жизни: политико-правовой, социально-экономической, культурной, образовательной. Причем, реализовывать их придется параллельно, поскольку все эти сферы взаимоувязаны и взаимообусловлены. Думается, что в политико-правовой сфере решения необходимо принимать путем обоснованного, основанного на мировом опыте и соответствующему ему законотворчества, в остальных сферах – через разработку программ социально-экономического развития.
Прежде всего, надо учитывать то, что Россия, ее руководство, признавая независимость Южной Осетии, обязалась помочь в становлении здесь демократического, экономически развитого государственного образования. Нет необходимости говорить, что население Южной Осетии заинтересовано в том же. И дело здесь не только и не столько в том, что эта заинтересованность состоит в чисто материальном благополучии. От того, насколько быстро и качественно реализуются устремления народа, зависит и дальнейшее международное признание независимости республики. Но, в первую очередь построение демократического общества обусловлено тем, что принцип демократического устройства зафиксирован в Конституции РЮО в качестве основного постулата. Ну и фактор чисто субъективный заключается в менталитете югоосетинского народа – здесь не переносят любые формы диктата и затяжная борьба за свободу – лишнее тому подтверждение. Но перекладывать решение этой задачи на чужие плечи, пусть даже это будут плечи могущественного и надежного партнера, каковым является РФ – занятие и неблагодарное и неблагородное. Основным фактором обеспечения решения озвученных выше проблем должен стать потенциал народа, естественно, с помощью России. Иное другое означало бы, в известной мере, ущемление суверенитета Южной Осетии или признание неспособности к решению задач государственного строительства.
Формулирование задач, как представляется, должно начаться с определения проблематики во внешнеполитической сфере. Независимыми политическими деятелями давно подчеркивалась необходимость разработки концепции внешней политики. Эта необходимость была актуальной практически сразу после провозглашения акта государственной независимости РЮО. Но в течение 1990-ых годов во внешней политике не были определены приоритеты, не выработана четкая линия взаимоотношений с зарубежными странами, иностранными и международными организациями. Это привело к большим издержкам, которые выразились, в том числе, в деятельности на территории Южной Осетии организаций, настроенных по отношению к государственности РЮО крайне враждебно. Эта враждебность получила свое выражение в откровенном шпионаже в пользу грузинской стороны, которая, в свою очередь, использовала разведывательную информацию в ущерб государственной безопасности РЮО, безопасности ее народа. Более того, европейские организации старались «раскрутить» мертворожденную «временную» администрацию в с. Курта во главе с криминальными элементами – Д.Санакоевым и Д. Каркусовым. Народ Южной Осетии в полной мере ощутил на себе последствия отсутствия внешнеполитической стратегии в августе 2008 года. Дело в том, что ОБСЕ, которая по определению, должна была быть посредником в урегулировании грузино-осетинского конфликта, на деле прикрывала военные приготовления Грузии. А в ходе «мониторингов» на территории РЮО вынуждала осетинскую сторону отводить свои вооружения, в том числе не подпадающие под категорию тяжелых далеко за пределы мест, которые стали в августе театром военных действий. Вместо того, чтобы четко и ясно обозначить свои интересы, наши внешнеполитические ведомства (их в Южной Осетии было целых два!) в рамках СКК вели долгие и непродуктивные переговоры с ЕС о реализации 2,5 миллионов евро из бюджета этой организации 1999г.(!). Брюссель соглашался выделить эту мизерную сумму, оговаривая свою «помощь» абсолютно неприемлемыми для РЮО политическими условиями, что лишний раз подчеркивало бессмысленность переговоров в ходе которых зачастую, позиция Южной Осетии выглядела неубедительно, а ее переговорщики – растерянными и нелогичными. Доказательством этого утверждения является тот факт, что московские раунды переговоров 2002 и 2003 годов югоосетинской стороной были полностью провалены. И можно смело утверждать, что эти локальные просчеты и неудачи были обусловлены промахами стратегического порядка. Такими, как например, организация цхинвальского (даже не югоосетинского!) офиса миссии ОБСЕ в Грузии в середине 1999-х годов. Конечной целью этой конторы стало информационное обеспечение гнусной акции тбилисских властей, направленной на тотальное уничтожение народа Южной Осетии. Именно исходя из печального опыта, властям РЮО необходимо моделировать свое отношение к тем, кто не просто исторгал потоки лжи про события в Южной Осетии, но и оснащал и обучал грузинские вооруженные силы и направлял вектор агрессии против абхазов и осетин.
Что касается внутриполитических проблем, то и здесь головных болей хватает. В настоящее время есть возможность проанализировать ошибки допущенные в государственном строительстве. Начнем с того, что за кратчайший временной период существования Республики Южная Осетия ее народ живет уже по третьему варианту Конституции, в которую к тому же интенсивно вносятся поправки, хотя мировая практика свидетельствует о том, что в Конституции демократических стран поправки вносятся крайне неохотно. Первая Конституция Югоосетинской Советской Демократической Республики была принята в конце 1991 года, вторая – 2-го 1993-го года . Эти варианты Основного Закона предполагали наличие и функционирование в Южной Осетии парламентской республики. Но в феврале 1996г. правящим режимом была реализована реорганизация государственной системы, когда без учета и даже вопреки мнению большинства народа парламентская республика была загадочным и непонятным образом реорганизована в республику президентскую. Фактически произошел мягкий государственный переворот. Нет оснований говорить о степени позитивного влияния на государственное развитие президентской формы правления по сравнению с парламентской. Но последствия негативного характера этого шага для Южной Осетии очевидны. Дело в том, что демократические завоевания начала 1990-х годов были сведены к минимуму именно в результате «реорганизации» формы государственного управления. Что касается Конституции РЮО, одобренной в ходе референдума 8-го апреля 2001 года, то этот вариант Конституции был списан с основного закона РФ, «сделанного» под Б.Н. Ельцина. Несмотря на декларируемые демократические основы государства, в Конституции РЮО зафиксированы положения, не имеющие с демократией ничего общего. Самым негативным в этом смысле является непропорциональность распределения полномочий между тремя ветвями власти. Президент фактически формирует судебную власть, поскольку три из пяти членов Верховного суда РЮО – кандидатуры президента. Такое же положение складывается и при формировании Конституционного суда. Впрочем, со дня принятия Конституции 2001 года конституционный суд так и не был сформирован. Из этого можно сделать вывод, что исполнительной власти нет никакой необходимости в наличии надзирающего за соблюдением конституционных норм органа. Представляется оптимальным восстановление практики прямых выборов членов верховного и конституционного судов. Напомним, что такая практика существовала в советский период. Конечно, выборы судей в то время были формальны, поскольку носили безальтернативный характер, однако сам смысл их сполна отвечает демократическим нормативам.
В соответствии с Конституцией РЮО Президент определяет структуру исполнительной власти. Это приводит к нерациональному расширению административного аппарата, росту бюрократического фактора и как следствие к недопустимому росту бюджетных расходов, а также такому негативному явлению как создание структур под конкретные личности, а не из соображений социально-экономической целесообразности. Одних только министерств в настоящее время сформировано 17(!). Для сравнения, в 150 миллионной, экономически процветающей стране восходящего солнца, министров … всего пять. Из этого можно сделать вывод о том, что уровень социально-экономического развития и количество чиновников находятся в обратно пропорциональной зависимости.
Постепенное изменение способа формирования Парламента РЮО, а именно, отказ от мажоритарного метода выборов и введение формирования представительной власти исключительно по партийным спискам, во-первых, создает условия для практически полностью подконтрольного парламента; во-вторых, закроет путь в парламент неординарным, высококвалифицированным независимым профессионалам. А если вспомнить, что самым компетентным в истории РЮО парламентом был Верховный Совет, избранный в 1990 году исключительно по одномандатному признаку, то вполне резонно можно утверждать, что отход от этой нормы не принесет никаких позитивных результатов. Наиболее рациональным представляется формирование законодательной ветви власти по мажоритарно – пропорциональной системе в соотношении 2:1 в пользу одномандатных округов. Этот вариант тем более оптимален, если учитывать компактность югоосетинского общества и невозможность сокрытия личностных качеств кандидатов в «слуги народные».
Серьезное нарекание вызывают сроки полномочий президента и парламента РЮО. Представляется нерациональным пятилетний срок пребывания у власти исполнительной и законодательной властей, целесообразно было бы сократить их до 4-х лет. Оппонент может возразить - в России предполагается увеличить срок полномочий президента до шести лет, а ГД – до пяти. Однако, разумных обоснований этого изменения пока не приведено. К тому же масштабы проблем, стоящих перед РЮО и РФ сопоставлять, мягко говоря, некорректно, да и пространства временные и территориальные несоизмеримы. Можно напомнить, что в результате референдума во Франции ее президент Ж.Ширак инициировал сокращение срока пребывания в должности главы государства с 7-и лет до 4-х. и французский электорат проголосовал за это изменение.
Можно смело утверждать, что сведена к нулю подотчетность исполнительной власти перед парламентом и это обстоятельство открывает широкие возможности для игнорирования положений Регламента Парламента и Правительства РЮО. В частности, выполнение утвержденных программ социально-экономического развития и исполнение государственного бюджета практически не контролируется. А ведь эти документы – экономическая конституция Республики.
Не соответствует общепринятым демократическим нормам формирование органов местного самоуправления. Фактически население местных общин лишено возможности как-то участвовать в решении проблем, стоящих перед муниципальными и районными администрациям и, следовательно, улучшении условий собственного существования. Подобное положение сложилось ввиду упразднения в середине 1990-х гг. выборности местных органов власти и отсутствия рычагов контроля электората над муниципальными и районными администрациями. Это противоречит европейской хартии местного самоуправления, да и вообще идет вразрез с демократическими нормами.
Помимо прочего, местные органы власти Южной Осетии оказались не готовы к форс-мажорным обстоятельствам военного и поствоенного периода. И дело здесь в том, что, как и остальные структуры исполнительной власти районные и городская администрации до сих пор не определили сумму нанесенного грузинской агрессией материального ущерба и не составили четкой программы действий по преодолению последствий войны.
Между тем, необходимость определения размера нанесенного ущерба имеет не только социально-экономический аспект. Конечно, обоснованные цифры урона должны стать ориентиром в деле восстановления жилищного фонда, нежилых и производственных строений, экономики в целом. Под эти цифры должны изыскиваться необходимые материальные, трудовые и финансовые ресурсы. Но дело еще и в том, что югоосетинская сторона должна поднимать вопрос о возмещении ущерба агрессором в ходе переговоров на любом уровне. В противном случае у оппонентов РЮО будут козыри в обоснование своей посылки о том, что события августа 2008 года – не более, чем «рядовое летнее обострение» конфликта, которые периодически возникали на протяжении всех 1990-х.
К тому же репарации, как правило, взимаемые со стороны, виновной в эскалации войны – обычная практика в международной политической жизни, и Южная Осетия, как субъект международного права, как сторона, понесшая не только исчисляемые материальные, так и не подлежащие измерению моральные потери, имеет полное право поставить вопрос о репарациях.
Из этого следует, что определение суммы материального ущерба не только входит в функциональные обязанности исполнительных структур, но и составляет задачу общегосударственной важности и то, что она до сих пор не определена или, в лучшем случае, не озвучена, свидетельствует о непростительной халатности соответствующих ведомств.
Мы уже говорили о том, что все стороны государственной жизни взаимоувязаны и взаимозависимы. То обстоятельство, что в Южной Осетии в настоящее время нет свободных средств массовой информации, ведет к отсутствию контроля со стороны общества. Опять же обращаясь к опыту демократии, приходится констатировать, что свободные СМИ – « четвертая власть» - являются неотъемлемым атрибутом гражданского общества. Правда, одновременно можно говорить о том, что наличие и функционирование независимых СМИ в Южной Осетии невозможно не только из-за противодействия им со стороны органов государственной власти, но и силу того, что независимые СМИ, находящиеся на самофинансировании, изначально обречены на банкротство, поскольку в Южной Осетии практический отсутствует частный сектор экономики, а, следовательно, и поступления от рекламы, являющиеся со своей стороны необходимым условием выживания издания или телеканала в условиях рыночной экономики. Здесь мы вынуждены констатировать, что возможностей нормально функционировать в условиях Южной Осетии у независимых СМИ практически нет возможности. Заколдованный круг – демократическое общество немыслимо без «четвертой власти», а отсутствие негосударственного сектора экономики делает ее наличие в лучшем случае затруднительным, если вообще возможным.
Между тем, эта сфера социальной жизни – абсолютно необходимый элемент демократического общества. Эта посылка основана на твердом убеждении, что в независимой Южной Осетии не должно быть зон и личностей, закрытых для критики, равно как и не должно быть «закрытых» тем, кроме, разумеется, информации, составляющей государственную тайну. В отличие от периода непризнания молодого государства, когда негативную информацию политические оппоненты могли использовать в качестве аргумента, эта составляющая внешних угроз в настоящее время отпала. Конечно, такие попытки со стороны недругов независимости Южной Осетии будут предприниматься и в дальнейшем, но их можно уже не принимать в расчет, игнорировать и спокойно, планомерно решать задачи устранения недостатков и упущений.
Независимые СМИ необходимы для диагностики проблем, стоящих перед югоосетинским обществом и одним из самых болезненных вопросов здесь является состояние экономики.
Как уже говорилось, в Южной Осетии нет негосударственного сектора экономики, притом, что в конституции РЮО предусмотрено равноправие всех форм собственности. За 18 лет существования Республики в Южной Осетии так и не организовано ни одного промышленного предприятия не то что частной, но даже смешанной формы собственности, не говоря уже об акционерных обществах и прочих формах организации коммерческих предприятий. Конечно, этому есть объяснения и объективного характера – инвесторы не спешили вкладывать свои капиталы в проблемный с внешнеполитической точки зрения и взрывоопасный регион. Но нужно быть честным – государство на протяжении всех этих лет фактически подавляло частную инициативу, несмотря на принятые законы о государственной поддержке этого сектора экономики.
Даже «курицу, несущую золотые яйца» – предпринимателей-челноков, фактически формировавших доходную часть бюджета до 2003 года, облагали непосильными поборами и налогами.
Государственный же сектор народного хозяйства Южной Осетии характеризуется абсолютной перманентной убыточностью, низкой производительностью, что неудивительно, поскольку основные средства предприятий Южной Осетии не обновлялись на протяжении 20-ти лет. Трудовые ресурсы старели и теряли свою квалификацию (в Южной Осетии была демонтирована система профессионального и среднего специального образования, и это обстоятельство сделало невозможным подготовку необходимых рабочих специальностей). Более того, уровень управления государственной собственностью оставляет желать лучшего. Действительно, как можно лояльно относиться к менеджерам, из года в год, закрывающих баланс с убытком, но при этом лично не испытывающих никаких финансовых затруднений.
Что касается государственного сектора в сельском хозяйстве, то о нем можно не упоминать: настолько низка его продуктивность и объемы производства. Надо отметить, что для развития именно аграрного сектора экономики в южной Осетии есть все необходимые стартовые предпосылки – наличие значительных площадей альпийских лугов, практически нетронутая экология, что позволяет выращивать высококачественную продукцию, которая в силу этого фактора обладала бы высокой конкурентоспособностью на рынке; благоприятные климатические условия.
В общем, можно констатировать, что народное хозяйство Южной Осетии до признания ее независимости может служить образчиком того, как нельзя вести дела в экономике. И дело здесь не только и не столько в том, что на протяжении всего периода независимости с 1992 года правительственные структуры не делали и десятой доли того, что было необходимо делать для ее развития, но и в том, что все программы развития, которые принимались за этот период, оставались на бумаге, хотя, по определению, эти документы носили характер нормативных актов, обязательных к исполнению, что помимо прочего, свидетельствовало о крайне низком уровне исполнительской дисциплины.
Как правило, основные показатели послевоенного периода сравниваются с показателями последнего предвоенного года – считается, что именно этот год был пиком экономического развития. Однако проводить макроэкономический анализ экономики Южной Осетии – задача довольно непростая в силу того, что ВВП здесь не выводится из-за неточности статистических данных, что в свою очередь обусловлено низкой отчетной дисциплиной хозяйствующих субъектов и организаций. Однако достаточно точно можно рассчитать такие показатели, как производство промышленной продукции на душу населения. Так вот за 2007 год этот показатель составил в пересчете на доллары США ( в силу того, что доллар пока является мировой резервной валютой) всего $55 (!). Для сравнения - продукция, выработанная на промышленных предприятиях Юго-Осетинской АО составляла более 1000 советских рублей на душу населения в далеком уже 1988 году. И этот показатель считался в то время одним из самых низких в СССР, не говоря уже о сравнении с экономически развитыми странами. О степени падения некогда развитого сельского хозяйства, которое в свое время обеспечивало несколько районов грузинской ССР необходимыми продуктами питания ( практически вся мясомолочная продукция югоосетинского производства вывозилась за пределы ЮОАО) и говорить не приходится – на 90-95% РЮО обеспечивается продуктами питания, ввозимыми из РФ. Можно привести десятки других показателей и они также будут свидетельствовать о положении, пребывать в котором попросту недостойно.
Именно приведенные факты стали основанием для того, чтобы правозащитная организация «Freedom House» позиционировала Южную Осетию как государственное образование с самым низким уровнем демократии – на одной ступени с Западной Сахарой и Эритреей. Можно, конечно, отмахнуться от мнений этой организации, памятуя о неприязненном отношении Запада к самому факту существования РЮО, что в немалой степени предопределило решение «Freedom House». Безусловно, в южной Осетии созданы солидные предпосылки для строительства демократического общества. А тот факт, что смена власти в Южной Осетии за последние два десятка лет проходит исключительно путем выборов, а не насильственным свержением, как это происходит в «частично демократической Грузии» и «абсолютно свободной Украине», делает заключения американской правозащитной организации весьма сомнительными, поскольку свидетельствует о явной предвзятости. Но также очевидно, что руководству и народу Южной Осетии придется выходить из экономического коллапса и серьезно реформировать государственную систему, приспосабливая ее к международным стандартам. И тогда оснований для отнесения РЮО к «полностью несвободным странам» не будет никаких.
Таким образом перед руководством Республики Южная Осетия стоят задачи становления и развития всех сфер социального бытия. Задачи эти не представляются чем-то непосильным, учитывая их относительно небольшие масштабы и готовность России помочь в становлении экономики РЮО. Другое дело, что помимо обеспечения мероприятий тремя необходимыми элементами – материальными, трудовыми и финансовыми, совершенно обязательным является морально-психологический фактор - понимание неизбежности реформ власть предержащими и радикальное изменение подходов к проблемам государственности Южной Осетии. На сегодняшний день приходится, к сожалению, констатировать, что многие до сих пор не осознали ответственности перед будущим Южной Осетии. Более того, практика послевоенного периода и распределение гуманитарной помощи свидетельствует о том, что многие чиновники продолжают воспринимать независимую Южную Осетию в качестве способа для удовлетворения личных интересов. Эта проблема также является одной из самых актуальных для РЮО. Независимо от отношения к автору крылатого афоризма – «Кадры решают все», серьезность рационального подхода к формированию команды исполнительной власти трудно переоценить.
Не хочется представлять себя этаким пророком, но вряд ли мы уйдем от решения озвученных проблем. Можно не соглашаться с подходами и предложениями, поднятыми в этом материале. Но одно совершенно очевидно – с 26-го августа наш народ живет в принципиально ином измерении и должен моделировать свое отношение к жизни по-новому.
Наш народ обречен на построение демократического, экономически развитого общества и препятствовать этому по недомыслию или, тем более сознательно – по меньшей мере, неразумно.
