Кабисов Виталий Вазоевич, 1964 г.р., житель поселка Дзау, Дзауский район РЮО:
Когда я вспоминаю январь 1989 года, во мне вновь просыпаются те чувства, которые я испытал за три дня в плену. Чувства бессильной ярости и злобы, когда ты не можешь ответить на наносимые тебе побои и оскорбления. В тот день я со своим младшим братом Василием и другом Аланом Санакоевым поехал в город. Тогда машины по трассе Дзау-Цхинвал проезжали только колонной и в сопровождении военных. В Цхинвал мы приехали без приключений, но когда возвращались обратно, колонну остановили в Кехви. Люди в камуфляже, небритые, с безумным взглядом, вытаскивали людей из машин. О сопротивлении не могло быть и речи. Мы были безоружны под прицелом направленных на нас автоматов.
Нас начали избивать прямо на месте, затем заставили всех залезть в кузов грузового автомобиля, побои за все это время не прекращались. Нас привезли и загнали в какое-то помещение, как потом выяснилось, это был их штаб. Там был накрыт такой стол, как будто ждали дорогих гостей. Всех пленников посадили за стол и потребовали, чтобы мы ели. Конечно, никто ничего не трогал и не только потому, что мешало, естественно, в такое время отсутствие аппетита, мы опасались, что еда отравлена. Так мы просидели некоторое время. Вдруг кто-то из них схватил автомат и начал пускать очереди в воздух, это послужило им как будто толчком, и опять началось избиение. Точно сказать, сколько продолжалось это безумие, я не могу, но в какой-то момент они перестали нас бить, и вывели всех на улицу. Нас привели какому-то тупику и поставили к стене, собираясь всех расстрелять.
Надо сказать, что в это время один старик грузин сумел помочь моему брату Василию и другу Алану тайком бежать. Он показал им водопроводную трубу и сказал, чтобы они шли по этой трубе и никуда не сворачивали. Они бежали. Когда труба проходила по освещенным местам, они ложились и ползли, ожидая выстрелов в спину каждую секунду. Так они добрались к трем часам ночи до Цхинвала. Разумеется, я обо всем этом узнал после освобождения.
Мы стояли у стены, ожидая смерти. Всего нас было около 18 человек. На наше счастье один из фашистов еще сохранил подобие человека, и он начал уговаривать остальных, чтобы нас не расстреливали. Не знаю, какие он доводы привел, но это подействовало на безумцев. Нас опять погрузили с побоями в кузов машины и повезли в другое место. Рано утром всех, кто еще мог держаться на ногах, погнали к реке Лиахва и заставили залезть в ледяную воду. Ослабленные от побоев, продрогшие люди уже думали о смерти как об избавление от мучений, а пыткам извергов не было конца. В то время я носил бороду, они приказали состричь ее и съесть волосы. И физически, и морально я был доведен до предела. Не раз я хотел наброситься на них, чтобы меня застрели, но мысли о семье удерживали от опрометчивых шагов и придавали силы. Дома меня ждали 19-летняя жена, полуторагодовалый сын и трехмесячная дочь.
Среди пленных были отец и два брата, фамилия их была Царитовы. На второй день нашего пребывания в плену один из братьев от побоев скончался, ему отбили почки. Нас все время возили по разным местам, отец с сыном не оставляли его труп, они забирали его собой. Избитый старик с трудом поднимался и говорил, что оставит останки сына только в том случае, если убьют его самого.
На четвертый день приехал Ким Цаголов и забрал пленных, нас обменяли на задержанных грузин. Полтора месяца я пролежал в больнице с сильнейшим сотрясением мозга и поврежденными почками. Еще не один год я вскакивал среди ночи, пытаясь отбиться от кошмаров, навеянных воспоминаниями.
