Вопрос: Сергей Викторович, некоторые СМИ охарактеризовали встречу в Астане "как саммит несбывшихся надежд" и даже назвали ее "провальной". Вы согласны с такими оценками?
С.В.Лавров: Смотря, кто на что надеялся. Мы, например, исходили из того, что, учитывая состояние, в котором длительное время пребывает ОБСЕ, сам факт проведения саммита впервые за 11 лет был бы шагом вперед. А то, что в Астане удалось принять итоговый политический документ, уже можно оценивать как успех. Напомню, что ОБСЕ стала выходить из "спячки" лишь после того, как президент России Дмитрий Медведев выдвинул инициативу о Договоре о европейской безопасности. Она встряхнула ОБСЕ, поставила задачу формирования единого и неделимого пространства безопасности, в котором каждое государство чувствовало бы себя защищенным, независимо от участия в военно-политических союзах. Эта задача была давно провозглашена, но от её практической реализации наши западные партнёры уходили. В попытке найти ответ на российскую инициативу был начат "процесс Корфу", и я сам наблюдал, как в ходе неформальных встреч в 2009 году на уровне мининдел стран ОБСЕ и Совета Россия-НАТО происходил перелом настроений в пользу поиска новой, объединяющей повестки дня в сфере безопасности.
Вопрос: А фактор председательства Казахстана?
С.В.Лавров: Его невозможно переоценить. Hе думаю, что саммит состоялся бы при любом другом председательстве. Участники ОБСЕ отдали дань уважения стране, которая за 19 лет добилась впечатляющего прогресса во всех областях и с честью справилась с грузом руководства в целом ряде крупных международных организаций. Огромную роль сыграл авторитет Нурсултана Назарбаева, который ежедневно лично занимался проблематикой ОБСЕ. Выдвинутая им инициатива проведения встречи в Астане была сразу поддержана Россией, другими государствами СНГ и ОДКБ. И к этой открытой позиции затем присоединились все другие участники ОБСЕ.
Вопрос: Какую концепцию саммита продвигала российская сторона?
С.В.Лавров: Прагматичную, основанную на беспристрастном анализе ситуации внутри Организации и её роли и места в европейских делах. Главную цель саммита, особенно после 11- летнего перерыва, мы видели в том, чтобы восстановить культуру политического диалога на площадке ОБСЕ, получить от лидеров политические ориентиры для движения вперед. Изначально мы выступали за разработку краткого политического документа, в котором имелось в виду чётко подтвердить все ключевые принципы Хельсинского заключительного акта и дать поручение согласовать направления дальнейшей работы по их претворению в жизнь. В итоге именно такой документ и был принят в Астане - в полном соответствии с нашими реалистичными ожиданиями. Его нельзя было перегружать, как хотели некоторые, многочисленными техническими вопросами, поскольку конкретика должны вырабатываться уже по итогам саммита с учетом идей, высказанных лидерами.
Вопрос: Но ведь известно, что параллельно с текстом Декларации разрабатывался план действий, в котором должны были быть сформулированы поручения по всем трем "корзинам" ОБСЕ, в том числе по конфликтной проблематике? Этот документ на саммите принят не был. В чем причина?
С.В.Лавров: Как я уже сказал, будучи реалистами, мы не рассматривали разработку плана действий в числе приоритетов саммита. Вместе с тем, когда такое предложение поступило, мы конструктивно включились в переговоры, которые продолжались вплоть до конца саммита. По ряду направлений мы внесли конкретные предложения, включая совместные инициативы стран ОДКБ по реформе ОБСЕ, а также программу в области контроля над вооружениями, которая разрабатывалась по инициативе России на Форуме ОБСЕ по сотрудничеству в области безопасности.
Вопрос: Почему ее не приняли?
С.В.Лавров: Как весь план действий, она оказалась заложником односторонних идеологизированных подходов, прежде всего по, так называемой, конфликтной проблематике. Более того, ряд делегаций предпринимал попытки сломать консенсус даже в отношении Декларации, в ультимативном духе выдвигая односторонние оценки той или иной конфликтной ситуации. Но в конечном итоге саммит не стал "плясать под дудку" тех, кто явно стремился его сорвать, и Декларация была принята. Ну а жертвой этих игр стал план действий - но он, повторю, был не нашей инициативой. Активнее других его принятия добивались страны ЕС.
Вопрос: А в чем все-таки был главный камень преткновения при согласовании формулировок по ситуации на Южном Кавказе и в Молдавии? Ведь накануне саммита были велики ожидания того, что итоги встречи в Астане позволят продвинуть процесс урегулирования замороженных конфликтов?
С.В.Лавров: Во-первых, даже такие встречи, как астанинская, не могут подменить кропотливую работу по кризисному регулированию. Это - задача соответствующих переговорных форматов, в которых участвуют все стороны в конкретной ситуации: будь-то Кипр, Косово, Нагорный Карабах, Приднестровье или Закавказье. На саммитах можно попытаться консолидировать прогресс на соответствующих переговорах, закрепить договоренности между самими сторонами. Здесь надо действовать по принципу "не навреди". Такой реалистичный подход позволил принять "на полях" саммита взвешенное заявление лидеров Армении, Азербайджана и глав делегаций России, США и Франции по нагорно-карабахскому урегулированию.
Такой же схемы мы предложили придерживаться и при обсуждении ситуации на Южном Кавказе, учитывая, что наши западные коллеги усматривали в способности ОБСЕ, хоть что-то сказать на эту тему, чуть ли не "тест" на евробезопасность. Мы заняли абсолютно открытую позицию: предложили зафиксировать в плане действий поддержку со стороны ОБСЕ женевских дискуссий по вопросам безопасности в Закавказье и возвращения беженцев, подчеркнуть важность механизмов по предотвращению инцидентов (в них участвуют Грузия, Абхазия, Южная Осетия), отметить проектную деятельность ОБСЕ в Закавказье, направленную на укрепление доверия, а также готовность позитивно рассмотреть просьбы сторон относительно дальнейшего присутствия ОБСЕ в регионе. Это существенно укрепило бы роль Организации в деле содействия установлению мирных отношений на Южном Кавказе с учетом новых реалий. Такой же конструктивной была позиция и по приднестровскому урегулированию, где мы вновь подчеркнули важность возобновления официальных переговоров в формате 5 + 2. Наши предложения высоко оценили многие ведущие члены ЕС.
Вопрос: Тогда в чем же все-таки дело? Почему не удалось договориться?
С.В.Лавров: Договоренность была сорвана по причине нежелания двух-трех стран искать консенсус, их стремления протащить в план действий формулировки, из которых вытекало бы, что Южная Осетия и Абхазия по-прежнему являются частью Грузии. Ясно, что это - абсолютно нереалистичная позиция, я бы даже сказал - кощунственная, учитывая то, что сотворил режим Саакашвили в августе 2008 года и какую цену заплатили Россия, народы Южной Осетии и Абхазии за пресечение агрессии. Складывалось впечатление, что мы ведем переговоры не 2 декабря 2010 года, а б августа 2008 года. Саммит - это не машина времени, откручивающая события назад. И если не будут прекращены попытки выдавать желаемое за действительное, игнорировать ответственность государств за поддержание мира, то ОБСЕ рискует оказаться не у дел.
Вопрос: Как вы оцениваете перспективы Организации после встречи в Астане? Есть ли у нее шансы остаться "на мониторах европейской политики"?
С.В.Лавров: Шансы пока есть. Но ОБСЕ не сможет двигаться вперед, постоянно оглядываясь назад. Президент России в своем выступлении отметил, что у ОБСЕ достаточно инструментов для того, чтобы играть конструктивную роль в европейских делах. Было бы ошибкой сводить смысл деятельности Организации к созданию новых инструментов. После Астаны мы будем спокойно продолжать добиваться реформирования Организации, укрепления ее правовой основы, военно-политического измерения, сохранения баланса в работе по обеспечению прав и свобод личности, включая свободу передвижения, в точном соответствии с принятыми ранее решениями. Будем добиваться, чтобы деятельность ОБСЕ была более прозрачной, как это предусмотрено её основополагающими документами. Только так можно повысить ее востребованность в новых условиях. Если же ответом на это будут очередные геополитические игры, то ОБСЕ проиграет. Но это будет не наш выбор.
Департамент информации и печати МИД РФ
