После провального для руководства Грузии ноября 1989 года ситуация вокруг Южной Осетии стала накаляться и к концу весны была весьма угрожающей. Звиад Гамсахурдиа, взбешенный непокорностью осетин, решил день независимости Грузии 26 мая 1990 года ознаменовать новым, ещё одним, но уже окончательным походом на Южную Осетию, с целью либо подчинения, либо изгнания осетин с их земли. Поступающая с грузинской стороны информация всё больше убеждала в том, что руководство Грузии намерено прибегнуть к радикальным мерам для решения этой проблемы. В то время, когда союзное руководство полностью дистанцировалось от вспыхивающих то тут, то там конфликтов, оно бы, конечно же, не предприняло никаких мер по защите населения Южной Осетии, а значит, народ оставался один на один с надвигающейся катастрофой.
Не могли мы строить иллюзий и насчёт руководства Северной Осетии. Дальнейшее развитие событий при таком раскладе легко представить, зная, что народ Южной Осетии ни при каких обстоятельствах своих позиций не сдаст. Тем более, что силы сторон в военном плане были несопоставимы. Во-первых, Грузия планировала привлечь наряду с неформальными организациями, партии, население, криминалитет, выпущенный к тому времени из тюрем, студенчество, а также всю мощь МВД Грузии табельным оружием. Мы же, т.е. осетинская сторона, не были в силах противопоставить надвигающимся силам что-либо серьёзное. Оружия в то время было крайне мало. В конце апреля 1990 года в штаб общественной организации "Рухс" (первого неформального движения на территории СОАССР), возглавляемого В.Л. Хамицевым, поступило обращение от некоего В. Сарварова - председателя всесоюзного общества турков-месхетинцев "Вотан", поддержать мирный поход турков-месхетинцев на свои исконные земли в Грузии. Общество "Рухс" в то время плотно взаимодействовало с Российским народным фронтом, с Московским народным фронтом, с Армянским общенациональным движением (АОД), с народными фронтами Азербайджана и Абхазии. Были личные контакты с В. Ардзинбой, с национально патриотическим фронтом "Память", Христианско-демократическим движением России и др.
Обращение доставили трое активистов общества "Вотан". Принять предложение означало на неопределённое время наводнить Северную и Южную Осетии, вдоль Транскама многотысячными, возможно, неуправляемыми представителями турков-месхетинцев. Было понятно, что возникла бы масса совершенно непредсказуемых проблем. Месхетинцы, конечно же, не имели никакого боевого опыта, и соответственно не представляли никакой угрозы, как впоследствии будет заявлено грузинской стороне, но на тот момент никто не знал, какова будет реакция грузинской стороны и то, как себя поведут недостаточно решительные месхетинцы во время возможных столкновений с грузинской стороной.
Одно было понятно, что любое развитие событий ложилось тяжёлым бременем на плечи и без того захлёбывающейся в проблемах Южной Осетии, поэтому было принято решение не ввязываться в эту авантюру.
Однако, как его впоследствии окрестили грузины "Батоно Хамиш" (В.Хамицев), будучи хорошим аналитиком и человеком вдумчивым, использовал факт обращения месхетинцев в дипломатической игре с руководством и спецслужбами Грузии. Дело в том, что такого рода опыт к этому времени уже имелся. В деталях была продумана вся идея и возможное развитие событий. После этого В.Хамицев позвонил первому секретарю Юго-Осетинского обкома партии В.Цховребашвили. После краткой информации В. Хамицев попросил Цховребашвили о том, чтобы тот посодействовал ему как можно оперативнее связаться с Джахъо (А.Я. Цховребов). В.Цховребашвили не без тревоги спросил: "Цы рцыди, дæ мæрдтыстæн, исты хабар у?." И добавил по-русски: "Позвони через полчаса, он будет у меня". Александр Ясонович Цховребов, известный как Джахъо, был один из малоизвестных для широкого круга героев войны, взявших на себя тяжёлую ношу руководителя и координатора всего движения сопротивления, сил самообороны Южной Осетии на то время. Человек с непререкаемым авторитетом, всегда был самой колоритной и влиятельной фигурой на неофициальных переговорах с представителями различных сил и движений, изобилующих в то время на политической арене.
С самого первого дня обострения ситуации в Южной Осетии в ноябре 1989 года и до последних дней своей жизни (скончался он после 4-го инфаркта в 1991 году) Джахъо принимал участие в переговорах в г.Москве, Душанбе, Ашхабаде, Термезе, Красноводске, Горьком, Киеве, Баку и т.д. Предметом переговоров бывали либо вопросы, касающиеся обороноспособности Южной Осетии, либо отведение какой-то надвигающейся опасности, что не раз удавалось сложившемуся "тандему" Джахъо- "батоно Хамиш".
Вот и в этот раз потребовались изобретательность, хладнокровие и убедительность, без которых невозможно было предотвратить надвигающуюся на Южную Осетию беду.
Валерий Хамицев перезвонил ровно через 25 минут после разговора с первым секретарём и услышал на другом конце провода голос, который невозможно было спутать: "Слушаю, мой генерал", - это был Джахъо, и он так шутил. После короткого диалога договорились встретиться на следующее утро в Цхинвале у Джахъо. В 08.00 следующего дня Валерий и Джахъо встретились. Разговор был недолгим, но очень серьёзным. Валерий изложил свой план. Джахъо задумался и, после паузы, с присущей ему медлительностью и проникновением произнёс: "Хæмыц, нæ зонын, гуырдзы ацы æнгуыр аныхъуырдзысты, æви нæ, фæлæ кæд ацы хъуыддаг гуырдзыйы баурома, уæд дын мæхи къухтæй Цхинвал æмæ Дзæуджыхъæуы удыгасæй цырт ныссадздзынæн" (Хамыц, я не знаю, клюнут ли на это грузины, но если это их остановит, я тебе собственноручно в Цхинвале и Владикавказе при жизни поставлю памятник).
И пошло-поехало. Было инсценировано внимание к предложению турков-месхетин-цев. Была выдумана легенда о планируемом совместном месхето-осетинском вторжении в Грузию. Согласно легенде, предложение турков-месхетинцев о якобы вознаграждении осетинской стороны за содействие в размере 16 кг золота было отклонено в пользу военно-политического союза против общего врага - грузинских националистов.
По этой легенде, 20-25 тысяч вооружённых месхетинцев, поддержанных осетинскими отрядами, должны были через Осетию тайными тропами войти в Грузию. Содействие и участие осетинской стороны во вторжении были представлены как контрмера готовящемуся грузинскому походу на Цхинвал, намеченному на 26 мая 1990 г. Через одного из выдающихся патриотов в тогдашнем руководстве СОАССР, министра внутренних дел, генерала Георгия Кантемирова были "организованы" утечки "военных планов" легенды по нескольким каналам в Грузию. МВД запустило информацию в "спецканал", заведомо контролируемый грузинами. М.М. Шаталов, глава администрации г. Владикавказа, проинформировал в свою очередь префекта Казбегского района. (Истинного положения дел он не знал). Был задействован ряд других каналов, по которым шла дезинформация.
Эффекта, который был достигнут в короткие сроки, никто не ожидал. Озабоченная грузинская сторона через все возможные каналы стала просить о встрече с представителем народного фронта "Рухс". На юге Джахъо через ряд грузинских авторитетов, т.н. "воров в законе", контролировал ситуацию. Он был единственный человек в Южной Осетии, который полностью был посвящён в план данной операции. Этого требовала высокая секретность готовящейся акции. "Узнав" об этом, грузинская сторона прибегла к активному использованию в разрешении ситуации своих криминальных авторитетов. Джахъо связался с Джабой Иоселиани, который с готовностью подключился к переговорному процессу, будучи против кровопролития и с той, и с другой стороны. На этой основе контакты с ним были и до этого.
Через несколько дней, в начале мая, А. Цховребов сообщил В. Хамицеву о том, что на 10.00 следующего дня намечена встреча в г. Гори для переговоров с грузинской стороной. Цель переговоров - предотвращение кровопролития путём остановки вторжения грузинского МВД и неформалов в Южную Осетию, а месхето-осетинских совместных сил в Грузию. Утром к назначенному времени "Батоно Хамиш" прибыл в Цхинвал, сюда же приехала группа милиционеров из Гори для сопровождения. Встреча должна была состояться в г. Гори на городском стадионе ровно в 10.00. В назначенное время на стадион приземлился вертолёт.
С грузинской стороны во встрече принимали участие: председатель правительства Б.Читанава; министр ВД, генерал-лейтенант Шота Горгодзе ("Бриллиантович"); с осетинской стороны - Валерий Хамицев "Батоно Хамиш" - руководитель "радикального", неформального движения, "человек весьма жёстких нравов и позиций" (из характеристики для грузинской стороны), А. Цховребов - "Джахъо", человек, пользовавшийся огромным авторитетом в определённых, очень влиятельных кругах Грузии; и В. Цховребашвили, первый секретарь Юго-Осетинского обкома партии, креатура грузинского руководства, бывший номенклатурный чиновник в Тбилиси. Он был умеренный политик, стремившийся к смягчению позиций Южной Осетии (в операции использовался вслепую).
В. Хамицев был представлен грузинской стороне как главное действующее лицо в этой операции, человек бескомпромиссный, отъявленный экстремист, с криминальными наклонностями. Из вертолёта, наряду с названными лицами, вышли ещё четыре человека в штатском и три полковника МВД. А. Цховребов намеренно идет к ним навстречу и по пути ещё раз предупреждает своих "визави", чего ему стоило уговорить Хамыца дать своё согласие на эти переговоры. Что он, Хамыц, не верит в возможности грузин и вообще в целесообразность этой встречи. Вопрос был представлен так, что совместное с месхетинцами вторжение осетин в Грузию для Хамыца - вопрос решённый, и никакой необходимости в его пересмотре он не видит. Джахъо попросил от своего лица проявлять деликатность в общении с Хамыцем во избежание срыва еле удавшейся возможности встречи с глазу на глаз. Заодно он проинформировал грузинскую сторону, что вечером именно по вопросу, связанному с месхетинцами, Хамыцу надо быть во Владикавказе. Хамыц - один из самых перспективных борцов-вольников в прошлом, чью выдающуюся спортивную карьеру оборвала травма, полученная в самом начале пути, сохранил спортивность. Он стоял поодаль и взглядом, наводящим ужас, бесцеремонно, как предметы, осматривал приближающуюся к нему группу. Его мощная шея, "борцовские уши" и стойка, как перед решающей схваткой, довершали его образ для грузин. Они, чуть ли не спотыкаясь, на подкашивающихся ногах, изображая некое подобие улыбок, приближались к этому средоточию ужаса для себя, незнакомому, непонятному, но сокрушающему своей энергией небритому человеку.
"Адон мæм цæмæ æрбакодтай?", - с нескрываемым недовольством обратился Хамыц к Джахъо. Джахъо обратился к нему по-русски: "Я тебя прошу, войди в ситуацию, оцени её. Это высокопоставленные деятели, полномочные решать любые вопросы. Отнесись к ним внимательно, ведь создавшуюся проблему можно решить обоюдовыгодно". В. Хамицев, ничуть не меняя своего пренебрежительного выражения, смотрит на грузин и вызывающе спросил: "Ну, с чего начнём?". Горгодзе, который чувствовал, что на нём большая ответственность, попытался бодро произнести: "Давайте начнём с того, что поедем в ГОВД г. Гори, и там спокойно поговорим". Сказанное далее Хамыцем прозвучало для Горгодзе отрезвляюще: "Первое - уберите лишних людей. Здесь есть лишние люди. Второе - разговор состоится в формате 2х2. (Джахъо был против участия в переговорах В.Цховребашвили, и тот это понимал). И третье - никаких ГОВД. Переговоры будут проходить здесь! Тут заволновался В. Цховребашвили: "Валерий, дæ мад дæ фыды хатыр бакæн, ацы дзæбæх хъуыддаг ма фехал, ахæм гæнæн нын нал уыдзæнис, æмæ дзы спайда кæнæн хъæуы". (Прошу тебя, Валерий, не загуби это хорошее начинание. Другой возможности может не быть, поэтому надо ее использовать). Затем он заговорил - по-грузински, чем вызвал явное негодование Валерия, который заявил: "Все разговоры должны вестись на понятном мне языке!". Грузины, по их обыкновению, хотели обставить свою историческую миссию по-своему. Б. Читанава, подчёркивая свой абсолютно миролюбивый настрой, сложив руки на груди, доверительно предложил: "Батоно Хамиш, давайте вылетим на одну из наших правительственных дач и там обговорим все волнующие нас проблемы". "А меня ничего не волнует" - прозвучал бесстрастный ответ Валерия. Читанава не сдавался: "Батоно Хамиш, подумайте над нашим предложением, ведь там нас никто не побеспокоит, и мы спокойно обсудим наши вопросы". В. Хамицев, оценив ситуацию, произнёс: "Мы согласны, если вы выполните моё требование. Оставьте своих полковников здесь, им скучно не будет, наши ребята отвезут их в Цхинвал, а Горийская милиция им поможет". Горгодзе удивлённо воскликнул: "Батоно Хамиш, неужели Вы нам не верите?". "А то, что я согласен с Вами лететь, это что?" - произнёс Валерий. "Вашим полковникам ничего не угрожает", - продолжил он. Достигнув согласия в этом вопросе, они двинулись к вертолёту. Валерий, пытаясь придать общению доверительный тон, спросил у Читанава, откуда им известно о предложении месхетинцев и о намерении совместного с осетинами выступления. На это Горгодзе не без гордости с улыбкой ответил: "Батоно Хамиш, у нас тоже есть спецслужбы, и они добросовестно и профессионально выполняют свои обязанности. Мы им очень признательны. Благодаря их профессионализму сегодня мы имеем возможность предотвратить трагедию. Возможно, завтра было бы поздно решать эту проблему".
Через 20 минут вертолёт приземлился на живописной поляне. Всё там было по-"правительственному". Косули гуляют, красивый пруд, шезлонги и т.д. Валерий обратился к Горгодзе: "Вы нас привезли, и я жду ваших предложений". Горгодзе с деланной улыбкой: "Ну что вы, Батоно Хамиш, разве так бывает? Давайте по обычаю, как положено, накроют стол, мы сядем и начнём, как подобает". Валерий отреагировал подчёркнуто раздражённо: "У меня на весь разговор с вами ровно 30 минут, и ни минутой больше. Затем я должен вылететь в Гори". Далее ситуация развивалась быстрее. Поспешно накрыли стол. Всех учтиво пригласили к столу, и Горгодзе как бы невзначай начал: "Вы понимаете, что такое 20-25 тысяч вооружённых людей?", - и сам же себе ответил: "Это война..., это кровопролитие..., это истребление целого народа. Это трагедия, масштабы которой сегодня невозможно представить". Валерий, впившись холодным взглядом в Горгодзе, сказал: "А вы, понимаете, что более полугода в Южной Осетии уничтожаются ни в чём не повинные женщины, дети, старики!? Вы истребляете народ! Вы это понимаете?!" Горгодзе, пряча глаза и показывая, что он говорит от имени Читанава: "Время расставит всё по своим местам. Осетины и грузины должны понять друг друга. Они должны знать своих добродетелей и врагов. Мы сделаем всё, чтобы предотвратить любые эксцессы в отношении Южной Осетии. Мы сделаем всё для того, чтобы напряжение, возникшее по вине отдельных идиотов, пошло на убыль. Будут предприняты все меры для того, чтобы проблемы между нашими сторонами решались мирным путём, путём переговоров. Вы, пожалуйста, со своей стороны не доводите дело до того, чтобы в Грузию вошли две вооружённые дивизии и началась кровопролитная война". Молчащий до этого Читанава решил, что самое время придать сказанному более авторитетный характер и добавил: "Не все вопросы решаются пушками и танками, даже не ядерной бомбой. Они решаются логикой и анализом и с той, и с другой стороны". Дальнейшие разглагольствования и заверения друг друга были излишни, поэтому Валерий поднялся, дав тем самым понять окружающим, что разговор закончен, и напоследок заявил: "Ну что же, оставляем за собой право исходить в своих действиях из поведения грузинской стороны. Если 26 мая хоть один вооружённый грузин ступит на югоосетинскую землю, наш план будет осуществлён немедленно и в полном объёме". Это прозвучало так, как будто не было никакой договорённости. Ещё не совсем уверенный в успехе, но уже немного воодушевлённый Горгодзе на прощание сказал: "Смотрите вечером программу "Моамбе", и Вы увидите, что мы слов на ветер не бросаем, Батоно Хамиш"...
Полковников, находящихся в качестве заложников, в Цхинвал отвозить не стали, пожалели. Но от того, что их довезли только до тэка, они менее напуганы не стали. Связь с забравшими их ребятами была, и их доставка была согласована с прилётом вертолёта с нашими переговорщиками на Горийский стадион. Вечер этого напряжённого дня выдался по-цхинвальски теплым и тихим. Джахъо и Хамиш сидели на балконе загородного дома Джахъо и обсуждали события прошедшего дня. Даже не верилось, что была отведена одна из серьёзнейших угроз для раздираемой постсоветским периодом Южной Осетии. Два патриота, два друга, взявших на себя тяжёлую ношу, сидели и ждали программу "Моамбе". Безусловно, присутствовало определённое волнение, но это были не те люди, которые как-то показывают свое внутреннее состояние. Потом, когда на экране появились их "партнёры" по переговорам, которые очень сосредоточенно начали рассказывать о миновавшей Грузию беде, всё стало на свои места. Вещали Б.Читанава и Ш. Горгодзе, а наши бравые полковники в знак согласия и в подтверждение сложности ситуации кивали головами. Валерий, совершенно не понимающий по-грузински, полностью полагался на перевод Джахъо. "Спасители" нации рассказывали: "Сегодня мы предотвратили готовящееся вторжение в Грузию 25-тысячной армии турков-месхетинцев и осетинских неформалов. Мы провели большой митинг, в котором участвовало около 10 тыс. осетин, и ликвидировали угрозу кровопролитной войны на нашей земле! Вы знаете, что из-за амбиций одного человека над Грузией нависла серьёзная угроза войны. Войны на несколько фронтов. Это и Осетия, и Абхазия, и Армения, и Азербайджан. Вы представляете, что будет, если в Грузию войдут десятки тысяч вооружённых месхетинцев? Нам ценой неимоверных усилий удалось встретиться с представителями турков-месхетинцев и, что самое главное, с лидером осетинских неформалов из Северной Осетии. После напряженнейших переговоров нам удалось добиться обнадёживающих результатов. Мы пришли к договорённости с осетинской стороной и отвратили катастрофическую для Грузии войну. Мы поняли, что проблемы можно решать за столом переговоров, и впредь будем отстаивать мир, не допустим кровопролития на древней земле Грузии. Все участники митинга, в том числе и осетины, в знак дружбы и взаимопонимания приняли решение сдать донорскую кровь для жертв пострадавших в трагедии на Мтацминда (перед встречей в Гори в Тбилиси сорвался фуникулёр и были жертвы).
Разумеется, в аппарате Гамсахурдиа внимательно отслеживали ситуацию и анализировали её. Согласно поступающей к нам информации, нет никаких сомнений в том, что "вероятное" вторжение совместных сил осетин и турков-месхетинцев произвело на Гамсахурдиа должное впечатление. Об этом свидетельствуют дальнейшие его действия. В частности, он предложил сформировать группу из высокопоставленных чиновников для переговоров с представителями армян Богдановского района и Ахалкалаки, а также с лидерами азербайджанцев Болнисского, Марнеульского и Гардабанского районов, с целью обезопасить тылы. Затем поручил встретиться с лидером всесоюзного объединения турков-месхетинцев "Вотан" и обещал им "всё, абсолютно всё, вплоть до патриарха Илии". Именно так звучало его поручение... Сам же план похода на Цхинвал был снят вечером 17 мая, около 18 часов, на заседании ближайшего окружения Гамсахурдиа. Уже на следующий день это просочилось по СМИ.
Мы описали один из многочисленных неизвестных эпизодов длительной войны, которые легли в основу нашей общей победы. Вот так, в самом начале 20-летнего противостояния был просчитан великолепный ход, в результате которого была ликвидирована серьёзнейшая угроза для Южной Осетии. В результате этого Республика смогла более подготовленной во всех отношениях встретить трудности, которые ей были уготованы судьбой. Валерий Лактиевич Хамицев - Батоно Хамиш - настоящий патриот и человек, никогда не жалеющий себя ради общего дела, ныне здравствует и проживает в РСО-Алания. Великолепный знаток нашей истории, всегда готов в меру своих возможностей служить Осетии. Он настоящий друг. Человек, которого ранит всё нелицеприятное, имеющее место в нашей действительности и своим примером всегда призывающий к истинным, нашим традиционным ценностям. Цховребов Алик Ясонович - Джахъо, к сожалению, не дожил до нашей победы. Память о нём всегда будет жить среди тех, кто знал его. Он был по-настоящему выдающейся личностью, каковых в Осетии было немало.
Газета "Южная Осетия"
