В составе посетившей Южную Осетию делегации автономной Республики Крым – известный и уважаемый в Южной Осетии журналист Вадим Теличев. В 1992 году он находился в Цхинвале и под варварскими ракетно-артиллерийскими и миномётными обстрелами города войсками госсовета Грузии, рискуя жизнью, снял фильм для цикла телепередач авторского телевидения «Ситуация». Вадим Теличев поделился с ИА «Рес» своими воспоминаниями о тех днях.
В 1992 году я работал оператором на Крымском телевидении. Времена были смутные, страна распадалась, никто не знал, что будет завтра. С нами работала московский корреспондент Анна Конюкова, приехавшая в Крым после окончания факультета журналистики и помогавшая нам поднимать Крымское телевидение после развала СССР.
Она, к сожалению, скончалась в прошлом году. Она хорошо знала Валерия Комиссарова. Он предложил ей собрать команду и освещать события в горячих точках СССР для цикла передач «Ситуация» авторского телевидения. Я вызвался помочь ей в этом. Это было в июле 1992 года.
Мы поехали в Москву, познакомились с Комиссаровым, получили технику и выехали в Тбилиси для освещения конфликта между Южной Осетией и Грузией.
Снимали сначала с той стороны, чтобы ситуация была освещена объективно. Неделю работали в Тбилиси. Потом на все наши попытки выехать в Цхинвал нам мягко говорили то «бензина нет», то «возможности нет», то «идут бои», то есть вежливо отказывали. При этом постоянно спецслужбы следили за нами, что мы снимаем, где мы снимаем. В один прекрасный момент, когда мы поняли, что ничего не добьёмся, мы обратились в штаб ЗакВО, они нам помогли при помощи вертолётного полка, который здесь был. Так мы попали в Цхинвал. Здесь мы находились около трёх дней, местные жители нам помогали всем, чем могли: и едой, и транспортом. Мы в первую очередь общались с тогдашним руководителем Южной Осетии Торезом Кулумбеговым. События того времени сохранились в моей памяти отрывисто: темнота, ночь, улица, бомбёжка, трупы…
Но самое яркое впечатление – как себя вели люди в той жуткой обстановке. Несмотря на трудности и постоянную опасность, люди здесь оставались людьми.
Цхинвалец, всяческий желавший нам помочь, когда встал вопрос о том, как нам передвигаться под артобстрелами, предложил: «Я буду перевозить вас на своей машине». Это был УАЗик для перевозки продуктов. И вот под артиллерийским и миномётным огнём, петляя по обстреливаемым улицам, рискуя жизнью, мы выезжали туда, где было очень жарко – на обстреливаемые места, на линию фронта, мы снимали, как гибли мирные, ни в чем не повинные жители под снарядами, под минами…
Благодаря этому человеку мы сделали большинство работы.
Принимали нас так радушно, что я не верил, что это люди, находившиеся полтора года в полной блокаде - без электричества, без еды, без воды, последнее отдавали нам, чтобы мы что-то снимали.
Мы встречались с людьми, беседовали с ними, были и в домах, и в больнице после обстрелов. Разговаривали с главврачом, очень хороший человек. Мы увидели всю эту ужасную картину, и она легла в основу фильма, который мы сделали.
В один из дней, когда мы возвращались со съёмки сюжета на центральном рынке, где собирались люди, чтобы поговорить, купить или обменять что-нибудь. Мы хотели снять эту жизненную ситуацию. Как только мы прибыли, начался шквальный миномётный огонь. Одна из мин взорвалась прямо в центре улицы, и меня как самого высокого в съёмочной группе ранило в голову, а остальных участников группы взрывной волной отбросило и ударило о тротуар. Осколок снаряда перебил сосуды на лбу, глаза залило кровью, я был ранен и в плечо, меня контузило, до сих пор не слышу левым ухом. Мы побежали в административное здание с колоннами, которое было неподалёку, где мне и оказали первую помощь, сказали, что буду жить сто лет. Осколок снаряда тоже вытащили и подарили мне на память.
Ни фамилий, ни имён я, к сожалению, не помню, только лица и тёплое отношение людей.
После того, как пришло время возвращаться, встал и вопрос – как переправить отснятый материал в Москву. Так как мы должны были лететь на вертолёте в Грузию, мы сделали дубликат кассеты, чтобы в случае изъятия видеоматериала спецслужбами Грузии наша работа не пропала. Мы забрали с собой через Тбилиси только общие кадры, а кассету, где кровь и страдания, мы послали в Москву с администратором через Владикавказ на вертолёте.
В Москве, узнав, что появились первые видеокадры из блокадного Цхинвала (потому что до этого пользовались лишь устными разговорами или информацией, которую распространяла грузинская сторона, но ни одной видеокартинки не было). Наши видеозаписи легли на стол вице-президента России Александра Руцкого. Состоялся жёсткий, нелицеприятный разговор с руководством в Тбилиси…
Когда фильм был смонтирован, в Южной Осетии уже были трёхсторонние Смешанные силы по поддержанию мира.
