Уже который год я по нескольку раз приезжаю в Ленингорский район. Могу ли я сказать, что здесь, что-то кардинально изменилось с первой поездки в 2009 году? Возможно, что-то и изменилось. Вот только не местному «невооруженному» глазу это трудно заметить. Разве что добираться в райцентр Ленингор стало легче.
В прошлую поездку я делала репортаж про некачественно уложенный асфальт, который местами ушел вниз, где-то разошелся, стал расползаться куда-то в стороны. И это притом, что на строительство дороги Цхинвал-Ленингор выделены сотни миллионов рублей. Сейчас дефекты устраняются, кое - где на дороге работает строительная техника. На месте разломов и провалов видны «заплаты».
Центр Ленингора выглядит вымершим. Полупустые дворы с играющими в домино стариками, сонные торговцы «грузинскими овощами», местные зеваки, толкущиеся по углам улиц. Изредка можно увидеть прогуливающихся с покупками российских пограничников с женами и детьми. Таков на первый взгляд поселок, со смешанным осетино-грузинским населением.
Однако эта летаргия кажущаяся. Сопровождающий меня сотрудник районной администрации рассказывает, что «новое лицо в поселке тут же все отмечают». К примеру, торговцы, овощами поняв, что вы приезжий, тут же завышают цены на свой товар чуть ли не в два раза.
«Это только кажется, что на вас никто не обращает внимание. А тут у всех своя задача. Например, есть местные жители, которые тесно общаются с небезызвестным Дмитрием Санакоевым в Грузии. Есть и те, которые общаются с представителями грузинских спецслужб. Многие этим и живут, примечают, кто приехал в район, что сказал, с кем встречался, чем интересовался. А потом всю информацию "сливают" в Грузию», - говорит сотрудник администрации, согласившийся общаться с представителем СМИ на условиях анонимности.
Здесь общество негласно поделено на «своих» и «чужих». Пользуясь возможностью упрощенного пересечения границы с Грузией в пункте пропуска Мосабруни, многие местные жители ведут двойной образ жизни. Часть населения оформлена в трудовых ведомостях органов местной власти, школе, детсаде и больнице. Параллельно они трудоустроены на территории Грузии - в ближайшем приграничном населенном пункте Церовани.
«Например, местный врач, работающий в Ленингорской больнице, оформлен и в Церовани. Он предлагает местным жителям в рабочее время приезжать на прием в Церованский медпункт, где он их и примет, и осмотрит, и лечение пропишет», - рассказывает мой собеседник.
Сотрудники местной районной больницы признают, что они получают заработную плату и в Грузии и в Южной Осетии.
Призывать этих людей к таким понятиям как «патриотизм», «трудовой договор», и просто «человеческая порядочность» не приходится. Югоосетинское законодательство не предполагает двойного гражданства с Грузией, тем не менее в Ленингоре оно фактически есть. Приблизительно у одной пятой части местного населения есть югоосетинские паспорта. Другие пользуется так называемыми формами №9. При этом у многих из них есть грузинские удостоверения личности. Между тем законодательство Южной Осетии разрешает гражданам Республики иметь в качестве второго только российское гражданство. Незаконная форма двойного гражданства позволяет местным жителям пользоваться социальными благами и получать зарплаты, как в Южной Осетии, так и в Грузии, беспрепятственно перемещаться через границу в обоих направлениях. Главное, не перепутать паспорта на пункте пограничного контроля.
К примеру, грузинка Теона Мараули (фамилия и имя изменены по ее просьбе) живет и работает в Ленингоре. В прошлом году она получила югоосетинское гражданство.
Являясь одновременно гражданкой Грузии, и Южной Осетии, она оформлена на работу в двух бюджетных районных организациях. В то же время она умудряется в составе грузинских НПО участвовать во встречах за рубежом, организуемых различными международными организациями. На мой вопрос, осознает ли она, что вести подобную «двойную игру» не совсем правильно, она пожимает плечами.
«А что вы мне предлагаете? Если мы тут не нужны, пусть нам скажут четко, и мы сделаем свой выбор. Нам выдают паспорта гражданина Южной Осетии, и мы их берем, потому что Ленингор находится в юрисдикции властей Южной Осетии. В то же время с раннего детства я привязана к Грузии. Это моя Родина, как мне ее вырвать из сердца и забыть. Все мои родные и друзья там. Место шопинга и досуга тоже в Тбилиси. Лучшие врачи и медпомощь в Тбилиси. Я не могу пойти в Ленингорскую больницу, потому что там не все специалисты есть. Оборудования нет. Да и врачи большей частью бывают в Церовани. В нескольких десятках километрах отсюда (в Тбилиси) - модернизированное медоборудование и врачи-профессионалы. В Цхинвале я почти никого не знаю, и как мне там ориентироваться, я понятия не имею», - говорит Мараули.
Отдельный вопрос – контрабанда. Товары и грузы, идущие из Грузии через пункт пропуска в Мосабруни, заполнили торговые точки не только в Ленингоре, но и частично в Цхинвале.
В магазинах Ленингора ценники на товарах выставлены как в российских рублях, так и в грузинских лари. Грузинские этикетки на всем: продуктах питания, игрушках, алкогольных и безалкогольных напитках, предметах бытовой химии и медикаментах. Кроме того, в холодильниках спокойно ждут покупателя запрещенные в РЮО энергетические напитки. Все это создает образ Ленингора не как района Южной Осетии, а как отдельного квази-государства, со своими законами, устоями, нравами. Югоосетинское телевидение и радио до сих пор не вещают в поселке. Зато здесь показывает восемь грузинских телеканалов. Информацию о жизни в остальной части Республики местное население узнает частично из интернета, частично из завозимых газет.
Местное население - это закрытое и сложное в социальном и психологическом плане общество. Эти люди более двадцати лет живут сплоченно, они связаны между собой дружескими и родственными связями. При этом, по рассказам местных осетин, до 2008 года их преследовали за этническую принадлежность, в районе закрывали осетинские школы, запрещалось говорить на осетинском языке. Как результат - большинство ленингорских осетин не владеют родным языком, или же, в лучшем случае, говорят на ломаном осетинском языке с ярко выраженным грузинским акцентом.
В своей журналистской практике я не встречала более закрытого общества и более осторожных в высказываниях людей. При появлении видеокамеры, фотоаппарата, диктофона они тут же прекращают разговор. В целом мне пока трудно сказать как и когда ситуация измениться к лучшему, и что для этого нужно предпринять районным и центральным властям…
