Это было мощно, зрелищно, близко по духу, пронизывающе до глубины сознания и в то же время эмоционально трогательно и тепло. Первая мысль, которая с удовлетворением разлилась по всему сознанию сразу же после первых аккордов премьерного показа трагедии «Ныййарæджы кадæг» – театр все еще жив. Хотя справедливее было бы сказать – возвращается к жизни. Юго-осетинская труппа доказала (и, в первую очередь, благодаря режиссеру), что, несмотря на состояние коматозного сна, в который наш главный храм культуры был погружен почти целое десятилетие, очаг не угас, творческий потенциал не иссяк и артисты профессиональную форму не потеряли…
Ожидание увидеть, наконец, что-то стоящее, впечатляющее, претендующее на роль стержня в репертуаре родного для каждого из нас театра, жажда прорыва в работе труппы преследовали, видимо, каждый раз, когда мы переступали порог храма Мельпомены. Конечно, спектакли были, постановки более или менее удачные тоже. Но все это время никак не оставляло желание увидеть что-то масштабное, знаковое, заставившее бы поверить в перспективу возвращения к былому величию... Вера появилась только сейчас. И это уже не призрачные или слабо прощупываемые ростки возрождения национального театра. Это серьезный переломный момент, который должен поставить жирный крест на периоде застоя и дать простор для движения вперед по дороге возрождения. Основания для этого серьезные.
Сказать, что заждались – значит ничего не сказать. Все эти годы присутствовало ощущение, что вместе со зданием театра сгорела и виртуальная и в то же время осязаемая основа национального театра. Но, видимо, свой знак есть и в том, что одной из опор в закладывающемся фундаменте возрождения нашего театра стала постановка классики, знакового для нашего театра спектакля.
Пьесе Владимира Гаглоева уже более пятидесяти лет. В основе сюжета – трагедия семьи Газдановых, отправившей на фронт семерых братьев. Ни один из них не вернулся с поля боя. Тема, близкая и понятная каждой семье, каждой осетинской фамилии, поскольку не осталось в Осетии семьи, которую так или иначе не затронула бы Великая Отечественная. К трагедии семьи Газдановых в свое время обратился и один из лучших осетинских поэтов двадцатого века Плиты Грис. Пронзительная баллада, этот убийственный плач матери о своих погибших сыновьях никого не оставили равнодушным и произведение заняло свое особое место в классике осетинской литературы.
Пьеса Владимира Гаглоева – произведение более масштабное и значимое. Основа произведения все та же, поэтому нет особой необходимости описывать сюжетную линию, но драматург привнес в нее огромное количество элементов национального быта, обычаев, разбавив трагизм отдельно взятой семьи зачастую персонажами комичными и ситуациями жизненными. У этой постановки своя долгая история на сцене нашего театра. Тамерлан Дзудцов уже третий режиссер, который взялся за эту постановку. В шестидесятые годы прошлого века на сцене югоосетинского драмтеатра постановку «Ныййарæджы кадæг» осуществил Владимир Каиров, в восьмидесятые – именитый режиссер Анатолий Азаревич. И, что примечательно, в главной роли все три раза, разделенные солидными временными отрезками, она – блистательная Людмила Галаванова. Ощущение, которое посещает еще в ходе спектакля – она растворилась без остатка в своем персонаже, сроднилась с характером матери семерых сыновей Багиан. Так сыграть невозможно. Это были прожитые, пропущенные через себя два с половиной часа действия на сцене. Два с половиной часа нереальных эмоций актрисы и слез зрителей в зале. Тонкое, точнее, утонченное мастерство, которое отодвинуло все остальное на задний план, и, в первую очередь, фактическое отсутствие разнообразия декораций.
После длительного застойного периода хороши были все двадцать четыре артиста, задействованные в постановке. Кто-то выложился больше, кто-то меньше. Кто-то сыграл, видимо, далеко не свое. Кто-то, возможно, оказался втиснутым в рамки роли, которая не позволила раскрыть весь имеющийся потенциал. А кто-то просто не потянул всю сложность постановки. Но масштабности, мощи и великолепия спектакля это не перечеркнуло. Итог получился впечатляющим. И это главное. При этом спектакль показал, кто чего стоит. Чего стоит Дзудцов как режиссер, в очередной раз продемонстрировавший, что пока еще равных ему в юго-осетинском режиссерском цеху нет, какие бы метаморфозы не сотрясали наш театр. И чего стоит каждый из актеров, занятый в постановке. Ведь спектакль стал также своего рода демонстрацией уровня мастерства нашей труппы, профессиональной формы отдельных артистов. В целом актерский ансамбль показался достаточно сильным, но простор для размаха, для демонстрации своих возможностей был, как говорится, не ограничен и именно поэтому объективная оценка несколько придерживала восторженные эпитеты в отношении отдельно взятых актерских работ. Хотя, хочется повторить, не всем артистам рамки роли позволили показать весь блеск имеющегося таланта. И, тем не менее, бросалась в глаза, к сожалению, внушительна дистанция, которая по степени мастерства разделяет артистов разных, сразу трех, поколений. Людмила Галаванова, по-прежнему, недосягаема и величественна. Возможно, уровень народной артистки, во все времена считающейся одной из сильнейших, ярких и характерных актрис осетинской сцены, выдержать сложно, можно просто потеряться на ее фоне. Видимо поэтому в какие-то моменты казалось, что на сцене идет моно-спектакль. Тем не менее, хочется отметить отдельные успешные актерские работы. Понятно, что обо всех в рамках газетного материала и не скажешь. Да и ни к чему – спектакль надо смотреть. И, тем не менее, четыре образа.
Один из наиболее удачных – роль сельского старейшины в исполнении заслуженного артиста РЮО Виталия Наниева. Размеренные движения, речь, некоторая суровость, так свойственная осетинским мужчинам-горцам – образ слепленный Наниевым получился достаточно впечатляющим.
Приятно удивил Роман Козаев, исполнивший роль старшего из семерых братьев. Хороший артист с явно выраженной харизмой, при этом еще и «незамыленный», да к тому же поющий – находка для режиссера. Пение Козаева затмевало всех, хотя в некоторых сценах исполнение было не сольное и на сцене находились и другие артисты с хорошими вокальными данными. Роман Козаев уже по праву может считаться открытием этого года в области театрального искусства Южной Осетии. Хотя Тамерлан Дзудцов и говорил нам о таланте Романа давно, убедиться в правильности слов режиссера удалось, по сути, только сейчас.
Спектакль показал сразу несколько успешных работ и в женских ролях второго плана. И здесь особо хочется выделить Салиму Козаеву. Актриса Народного театра Дома культуры Цхинвальского района, кажется, впервые задействованна в постановках Госдрамтеатра. Почему выбор режиссера остановился именно на ней, хотя труппа Госдрамтеатра буквально пестрит актрисами, способными воплотить на сцене яркие возрастные роли, известно только ему. Но спектакль показал, что выбор режиссера был не случайный и совершенно правильный. Салиме Козаевой удалось воссоздать очень органичный образ простой женщины, селянки Дуду, матери единственного сына Дади, сельского пьяницы и бездельника. Всего три появления Козаевой на сцене, но эмоционально мощно, громко, запоминающеся.
И еще об одной актерской работе. Видимо, нет ничего справедливее известной истины о том, что не бывает маленьких ролей, бывают маленькие артисты. Исполнитель роли сельского почтальона Бессарион Битаров показал, что великолепную работу можно показать даже тогда, когда по сценарию твой персонаж говорит буквально пару фраз за весь спектакль. Пронзительно, эмоционально и живо – Бесо сумел передать мимикой эмоции, для передачи подобных которым зачастую невозможно подобрать даже соответствующих слов. Роль почтальона – одно из режиссерских новшеств. В оригинале пьесы такого персонажа нет. Поэтому эту роль можно считать именно режиссерским украшением спектакля. Ну, и говоря о спектакле, нельзя не отметить его музыкальную составляющую, а именно отменную работу Залины Сапиевой, Инала Алборова и Тимура Харебова.
В целом, спектакль получился громким, пронизывающим, красивым. Массовые сцены, особенно предфинальная часть – сцена прощания свекрови со своими невестками-вдовами, великолепны и содержательны. Жизнеутверждающая заключительная сцена – надежда на будущее – все, как и должно быть по законам жанра. И, конечно же, еще одна режиссерская находка – минутная слабость младшего сына, его фактическое бегство с фронта и любящее, но не принявшее такого позора сердце матери… Это уже потом, анализируя увиденное и интересуясь мнением специалистов, появились кое-какие замечания к режиссеру. Почему несколько искажен был обряд с надочажной цепью, почему в высокогорном селе в сороковые годы прошлого столетия оказались вполне «современные» железные вилы для сбора скошенной травы... Но это все детали малозначимые и на сегодня несущественные.
Помимо очевидных положительных моментов, часть из которых описана выше, а также незначительных нюансов, которые можно устранить в процессе дальнейшей демонстрации спектакля на сцене, постановка выявила и существенные минусы. Дзудцов, конечно, мастер, но не пластический хирург. Первое, что бросается в глаза – театр ощущает острую нехватку кадров. На сцене – вместо молодежи, в основном, люди, которые больше близки к среднему возрасту. Если в ближайшие два года не предпринять серьезных шагов для разрешения острейшей кадровой проблемы, театр дойдет до того, что роль шекспировской Джульетты или Фатимы Коста вынужденно будет играть какая-нибудь стареющая актриса с очевидными взору отпечатками возраста. И еще. Хочется, чтобы театр повернулся лицом к классике. Национальной классике. В свое время на сцене нашего драмтеатра с успехом проходила постановка исторической драмы Владимира Ванеева «Аланты ус-паддзах Зарина». В такие произведения, возможно, периодически необходимо «вдыхать» новую жизнь. Возвращать их на сцену. Возвращать свое, родное, близкое и понятное каждому из нас. И воспитывать на них. Воспитывать, как это произошло с «Ныййарæджы кадæг». По крайней мере, один спектакль, который будет достоин возрождаемого здания Госдрамтеатра, соответствовать ему, уже есть. Но пока он только один.