И сильным мира не прощу обмана,
Рискуя гнев на голову навлечь.
Пою бесстрашно, даже если ранен-
Хочу я Истину в поэзии сберечь.
1 августа исполнилось бы 85 лет осетинскому поэту, публицисту, журналисту, переводчику Нового завета, участнику национально-освободительного движения Владимиру (Вало) Икаеву.
....Почему творчество автора в полном объеме так долго оставалось неизвестной широкому читательскому кругу? При том, что нация с великим напряжением преодолевает проблемы возрождения, и литература подобного рода важна и нужна как никогда, руководители социальных институтов, как и деятели культуры, призванные заботиться о духовном здоровье публики, обходят стороной творчество человека, которое следует называть выдающимся.
Газетные статьи, которые время от времени появляются в связи с юбилейными датами и, как правило, о деятелях культуры, уже представших перед предками, стали верхом литературной критики. Схематические фразы, цитаты и слабые попытки размышлений мало вдохновляют публику для знакомства с творчеством того или иного воспеваемого юбиляра. Нет сегодня концептуальных литературных и идеологических установок, в соответствии с которыми было бы невозможным оставлять значимые явления культуры вне ведения народа.
Теперь о имени, о времени и о бессмертии.
Владимир Икаев (1 августа 1936 года – 27 января 1990 года) был первенцем в семье горца Антона Икаева, проживающего в высокогорном селе Южной Осетии – Соци. Те, кто разбираются в нумерологии, возможно, увидят в этих датах свои смыслы. Но краткость жизни – зловещая роковая участь выдающихся осетинских поэтов (Коста, Токати Алихан, Хаджеты Таймураз, Хазби Калоти) не обошла стороной и Владимира.
Не имеет значения перечисление множества биографических справок и дат, которыми, как правило, изобилуют повествования данного рода. В данном случае им не придается собственного значения, ибо резонно предполагается, что в те же годы, в тех же местах, в тех же вузах появлялись, жили, учились, и тем не менее, ничего полезного для отечества не сотворили сотни сограждан поэта. Именно подобный стиль составления характеристик, узаконенный в советские времена, когда всяческую никчемную персону стремятся облагородить количеством дипломов и служебных положений, во многом служит тому, что публика перестала отличать дар от бездари, ибо и последние могут иметь статусы и дипломы.
В данном предисловии к книге также нет стремления цитировать и комментировать стихи поэта, ибо они – в самой книге. И выражены поэтом столь талантливо и однозначно, что читатель попадает под особую магию его образности и смыслов, основная направленность которых – забота о поколениях и воспевание удивительными поэтическими красками невиданной красоты, силы и хрупкости осетинского мира. Владимир Икаев принадлежит этому миру всецело. Как сын. Впитав все, что в этом мире есть прекрасного («Æз уæ фырт дæн мæ ныййарæг адæм»). И как отец, своей жизнью готов уберечь этот мир от зла и агрессии, разрушительными кругами вновь сходящими вокруг Осетии («Ахуыр, куыст уа, тохы – йæ кадæн æз хæсдзынæн нывондæн мæ цард!..»)
Нередко литературные критики призывают в туманных рифмосплетениях видеть смыслы, которые сам поэт порой и не подозревает. Творчество Владимира Икаева никаких двусмысленностей не допускает. Более того, это язык и принцип творчества, приняв который за правило, общество облегчит воспитание истинных граждан. Без лицемеров и предателей, которых порождают двусмысленности и безвольные, а порой трусливые недоговоренности, ставшие частыми знаками в творчестве современников. И потому осетинское общество, постоянно находящееся в тисках грозной и конкретной реальности, мало вдохновляют литературные посредственности, которые никогда не были способны остановить разброд умов, падение нравов и принципов.
Творчество Владимира Икаева – это не существование на грани добра и зла, - это территория Совести и Порядка, где нет места двурушничеству. Человек, даже лично не знакомый с Владимиром, читая его стихи, чувствует, как перед ним вырастает образ великого осетина, который смог озвучить то, что у каждого истинного осетина невыразимо существует глубоко внутри. При открытости жизни и деятельности поэта, Владимир, тем не менее, остается глубоко загадочной личностью. Как загадочна, при всей открытости, жизнь и судьба самого осетинского народа («Ирыстон, дæ зæрдæ куыд арф у, куыд æмбæхст…») (1987).
Мало кому известен удивительный факт его творческой биографии – Владимир почти пятнадцать лет работал над переводом Библии и библейским словарем. Работал во времена разгула вопиющего атеизма, давившего все, что было обращено к духовности, помимо той, которую формировали Советы. Что такого важного для своего народа он видел в Книге книг, занимаясь его переводом, при этом, игнорируя опасность, которой он мог подвергнуться как член партии в случае огласки его занятий? Почему один только он выступил с осуждением разрушителей осетинской истории, совершивших невиданное преступление в Нузальской часовне и кражу древней Книги истории осетинских родов, царств и царей («Нузалы аргъуаны чиныг уыдис…» (1980)?
Его судьба, связанная с тайнами Осетии и осетин, во многом напоминает судьбу другого осетинского подвижника, доктора исторических наук Тогошвили, которому пришлось примириться с грузинским написанием своей фамилии, чтобы, не раздражая грузинских историографов и официальные структуры, иметь возможность добывать сведения из темных подвалов грузинских архивов. Проникнуть в которые ему, тем не менее, не удалось. Однако даже то малое, что ему удалось выудить на задворках этих архивов, вызвало скандальные бури вокруг его научных публикаций об истории Осетии, в частности истории осетинского царевича Давида-Сослана из древнего рода Царазонов, упоминаемого как славный ефремлянин. Ученый скончался вследствие организованной травли в период разгула фашизма и травли осетин в Грузии, где он проживал и занимался научной деятельностью. А его научные архивы, содержавшие важные исторические факты, бесследно исчезли.
Знал, или чувствовал Владимир о той ужасной, несправедливой войне, на протяжении веков устраиваемой против истории и духа его народа? Читайте книгу и внимайте («О ирон лæг, фынæй дæ, фынæй, Ды нæ бамбæрстай царды дæхи сæр, Афтæмæй дын æнæсæфгæ нæй, Демæ сæфдзысты де ‘взаг, дæ дин дæр»).
К важнейшей части творчества Владимира Икаева можно отнести его стихи, посвященные детской проблематике. С этим сборником читатель тоже познакомится вскоре. Он убедится, что это – притчи-наставления, незаменимые для воспитания детей в духе уважения к своему народу и любви к своей Родине. Эти стихи, блестящие по форме и весьма поучительные по содержанию, иной раз можно читать для наставления взрослых. И Владимир Икаев, в отличие от многих своих коллег, не желающих «нисходить» до написания стихов для детей, безусловно, занял еще и место лучшего осетинского детского поэта. Можно быть уверенным – они займут достойное место в школьных программах, как займет достойное место творчество самого поэта в образовании и жизни всего народа.
Важнейшим этапом в жизни поэта было участие в событиях конца 80-х, начала 90-х годов, связанных с расстройством политической системы в СССР и стремлением южных осетин защитить свои политические и национальные права. Этот этап был и самым сложным. Можно было в качестве стороннего «мудрого» наблюдателя критиковать действия участников национального движения, которое в то время возглавлялось молодыми патриотическими кругами, как предпочли поступить многие его дипломированные коллеги. А можно было участвовать лично и своим опытом стараться направлять процессы нужным курсом. И он встал в ряды патриотов, возглавлявших борьбу за национальное возрождение. Он не задавался вопросом и не задавал его другим – надо ли сопротивляться грузинскому нацизму? – он сопротивлялся! Участвуя во всех политическим мероприятиях, организуемых движением «Адамон Ныхас» по всей Южной Осетии, он умел, как никто, объяснять важнейшие цели и задачи народного движения. И это был его последний и великий подвиг, подвиг Гражданина, который всегда почетней, чем звание известного литератора или умелого политика. Гражданина, которыми были Тыбылты Александр и Гаглойты Рутен – далеко не случайные персонажи поэтических диалогов Володи. И которыми не стали, при всей своей учености и известности, многие его современники. И, может, поэтому эта выдающаяся «ныхасовская» страница его биографии всегда отсутствует в юбилейных панегириках в адрес поэта…
Человек, по своей натуре чрезвычайно коммуникабельный, Владимир не знал и не признавал компромиссов в делах, касающихся благополучия отечества и народа. Его стихотворение «Уайдзæф Ирыстонæн» является и публицистическим шедевром и навсегда останется главным упреком тем, кто в судьбоносные для народа времена предает национальные идеалы. Что его подвигло на столь гневное поэтическое обличение? Человек необычайного чувства Правды, он раньше всех увидел косность и никчемность национальной культурно-политической элиты и чиновничества, сложившейся в советские времена. Неспособная по сей день ни возглавить движение национального возрождения, ни сформировать его цели и задачи, она и тогда или угрюмо молчала, или робко ворчала на угнетателей. А чаще всего устраивала громкие протесты против собственных патриотов, и даже позорные судилища… Устами поэта сама Мать-Осетия обличает и осуждает всех тех, кто на протяжении стольких лет содержит эту священную землю и его многострадальный народ в условиях кабалы и унижения.
И если поэзия где-нибудь, кого-нибудь вдохновляла на обретение достоинства, то она у нас есть в лучших поэтических демонстрациях Владимира Икаева, одним из которых, среди многих других, является гимн горцу «Æз равзарин бæрзонд хохы хъысмæт» (1980).
Тяжелый недуг и ранняя смерть прервали жизнь одного из самых великих поэтов Осетии. Можно уверенно предположить какие позиции и какое место мог сегодня занимать Вало, ибо он не оставил поводов к сомнению. Закрывая книгу человек чувствует себя обновленным, словно сбросившим моральные нечистоты, столь плотно окружившие наш народ за последние десятилетия травли. Человек встает на благородные гуманистические и стройные национальные позиции, на которых должен стоять любой человек, стремящийся стать Гражданином в своем достойном Отечестве.
И в то же самое время, читая Владимира Икаева, у человека возникает множество вопросов к тому окружению, которое консервирует нашу жизнь в образе разделенного и бедствующего народа, неспособного, при наличии всех возможностей, возродиться и подняться в полный национальный рост, которого осетины достойны по праву и от Бога.
Никакой осетинский деятель не заслуживает звания великого, если за свою творческую жизнь он не увидел в трагическом разделении нации – главный корень всех его бед и не призвал разрушить это роковое проклятие. Вало – один из первых поэтов Осетии, которые не только призывал («Иу Ирыстон ис зæххыл»), но лично участвовал в борьбе за достижение единства народа. И посему он из первых – Поэт и Гражданин.
Приятно говорить о мировом значении творчества того или иного видного деятеля. Нам следует воздержаться он каких-либо мировых параллелей в отношении творчества Вало. Для этого нынешний мир глуховат. Но те, кто будут способны для себя открыть таинственную Осетию, являющуюся самой красивой поэзией и самой драматической песней в мире, непременно свидятся с творчеством Вало – ЕЕ ПОЭТОМ.
