Интервью руководителя Северо-Осетинской части Смешанной контрольной комиссии (СКК) по урегулированию грузино-осетинского конфликта Мурата Тхостова
- Мурат Эльбрусович, последние недели не исчезает с информационных лент такая связка: дальнейшее урегулирование – участие в нем представителей «альтернативного правительства» Южной Осетии. Хотя Грузия официально не признает «альтернативщиков», но понятно, что они ею же и созданы. То есть Тбилиси пытается создать – для себя - в Южной Осетии альтернативных партнеров по переговорам. Как это отразится на переговорном процессе? Как бы Вы прокомментировали озвученные грузинской стороной идеи о том, что нужно включить представителей «альтернативного правительства» Южной Осетии в переговорный процесс?
- У Тбилиси нет в Южной Осетии альтернативных переговорщиков и «стороны переговоров». Санакоев никого в Южной Осетии не представляет. Мне кажется, что и югоосетинской частью СКК, равно как и соответствующими комментариями МИДа РФ, расставлены все точки над Ё в этом вопросе. Попытка втянуть стороны в СКК в тяжбу с «альтенативным югоосетинским представительством» - это еще один способ саботировать действительную работу по урегулированию конфликта. К сожалению, наших партнеров из Тбилиси постоянно тянет на проведение спектаклей, к неким шоу, которыми можно было бы оттянуть неизбежное – а именно, необходимость того, чтобы подойти к практической работе с Южной Осетией по вполне конкретным позициям – меры доверия, экономика, к заключению с ее легитимными представителями соответствующих, взаимообязывающих соглашений. Что стоит за идеями об «альтерантивном участии»? Только одно - желание Грузии блокировать право законных – единственно законных, подчеркиваю - представителей Южной Осетии заключать какие-либо соглашения. Такие соглашения Грузии, как видно, не нужны. Ведь в их основе – неизбежное признание Южной Осетии в качестве реального национально-государственного образования, - по меньшей мере, как субъекта означенных соглашений. Но именно такое признание и есть неизбежный этап на пути к урегулированию. Если же Тбилиси хочет инсценировать урегулирование, вместо того, чтобы реально двигаться к таковому, то здесь можно порекомендовать только одно – пусть Тбилиси организует себе и для себя «альтернативный СКК», с кем пожелает, и двигается в этом «СКК» все дальше по пути виртуального урегулирования, все более далекого от реальности.
- Грузия требует от России – в своего рода платы за «грузинский пропуск России в ВТО» - восстановить свой таможенный контроль на Рокском тоннеле… Получается, что виновником российско-грузинских проблем Тбилиси хочет выставить Южную Осетию и фактически делает российское участие в ВТО – заложником неудачи в продавливании своей линии в югоосетинском вопросе. Каким Вы полагаете может быть развитие этой ситуации?
- Это показательная ситуация – вообще с самой логикой восприятия проблемы и уровнем адекватности в политике. Вот посмотрите. Забавно, когда один из ведущих грузинских политиков по проблеме Южной Осетии с недоверием выспрашивает у заезжей журналистки – «правда ли, что на референдуме и выборах в Южной Осетии были очереди? Вы что, - интересуется он у нее с эдаким досадливым сомнением, - сами видели? Да неужели? Вот беда – человек, который по идее влияет на принятие ключевых решений по проблеме и должен быть в курсе, но вот оторвался о реальности. Не верится ему! Это вообще – показательно для восприятия ситуации в грузинской политической элите. Создать себе миф – и на него ориентироваться в принятии решений. Вот есть такое, часто употребляющееся нашими западными партнерами, выражение как «территориальная целостность Грузии в ее международно-признанных границах». Ясно, что международное признание – это признание неким клубом стран того, что Грузия имеет некоторое, далеко не безусловное, право претендовать на присутствие той или иной территории в составе своей страны. Не безусловное, потому что здесь есть масса ограничений на то, какими средствами и с помощью какой правовой процедуры такое включение возможно. Ограничений, признаваемых таковыми даже тем клубом стран, к которым апеллирует Грузия. Но Грузия верит в миф, что эта целостность уже есть, уже «восстановлена» и обретена. Соответственно, она действует так, как будто весь желанный ею переговорный процесс уже осуществился в этом ключе.
Но было же уже десятки раз оговорено и согласовано, что урегулирование предполагает три этапа – меры доверия и безопасность, экономическое восстановление и затем политико-правовое урегулирование. По этой логике - до того, как речь зайдет о заключении каких-либо соглашений по таможенным платежам и т.д., и т.п., то есть – по проблемам хозяйственно-экономического плана, нужно продвинуться с решением проблем безопасности и с мерами доверия. А самое главное – нужно уйти с мертвой точки фактического бойкота с грузинской стороны любых договоренностей и соглашений, в которых бы Южная Осетия фигурировала более, чем просто «сторона в конфликте», а становилась бы «стороной соглашений». Вот чего не хочет Грузия! Вот в чем реальная причина паралича переговорного процесса. Грузия не хочет НИКАКИХ соглашений, посредством которых происходило бы фактическое, а также договорно-правовое становление Южной Осетии как субъекта, участвующего в определении своей судьбы, реальных параметров того самого пресловутого «согласованного статуса». Грузия НЕ желает идти к такому согласованию именно потому, что не хочет признавать за Южной Осетией никаких прав участвовать в этом процессе.
- Вот Габашвили, председатель комитета парламента Грузии, говорит, что цитирую - «мы дадим автономную республику в составе Грузии»… Как Вы оцениваете такое предложение в контексте возможного возобновления совместной работы над планом урегулирования, в т.ч. – над политико-правовыми аспектами?
- К сожалению, эти предложения об автономии выглядят все менее и менее уместными. Это величина, стремящаяся к нулю. Они могли быть крайне уместны в 1990-1992 годах. Они могли быть уместны в последующие годы. После 2004 года – их уместность практически сошла на нет. Проблема в том, что и вчера, и особенно сегодня эти речи об автономии выполняют роль камуфляжа реальной политики по уничтожению такого национально-государственного образования как Южная Осетия. И народ Южной Осетии все это прекрасно понимает. У Грузии было 15 лет, чтобы ее элита одумалась с упразднением Юго-Осетинской автономии и восстановила конституционную нишу Южной Осетии. За все эти 15 лет - ни малейшего симптома движения в эту сторону! За 15 лет Грузия убедила себя и всех, что никакой Южной Осетии в ее составе «не было, нет и не будет». Об этом говорят учебники в этой стране, «исследования» в этой стране, ее эксперты и политики. Речи об автономии – лишь эпизодическая игра для внешнего употребления, для внутреннего же – иной разговор. Там все ясно – нет Южной Осетии! Вот ее и нет в Грузии.
