Август 2008. Три дня войны. 100 дней спустя
Рассказывают журналисты, находившиеся в Южной Осетии
Руслан Ярмолюк, корреспондент украинского телеканала «Интер»:
(отрывки)…
День первый и не последний
Мы упали на землю и перекатом отползли под деревья. Сколько лежали, не помню. Считали хлопки над головами, снимали город и взрывы. Как только наступила минута затишья, бросились к машине и нажали на газ. Спустившись в город, таксист оставил нас.
-Мы постучали впервые попавшиеся двери жилого дома. Никто не ответил. Люди прятались в подвале. Нам открыл старенький дедушка. Он назвался Гаврил Гаглоев. Ему 82 лет. Он один в доме. Жена умерла, дети разъехались. Бежать некуда.
Побежали в госпиталь: раненных – 17 человек. Практически все пострадавшие –мирные люди. Среди них и старенький дедушка Василий-ветеран войны. Герой Сталинграда. Он уцелел там, а здесь у себя дома не смог. Когда начался обстрел, он упал на землю и сломал кости.
Главврач больницы Нодар Кокоев показывает пули.
–Вот то, что вынули из стен. Медицинское учреждение обстреляли из автоматического оружия и артиллерии. Врачам приходиться работать практически без отдыха. Его выдаю глаза. Они уставшие и печальные. В операционной, рабочие вынимают окна и заставляют их мешками с песком.
На центральной площади города стоит крик: эвакуируют детей. Кто-то уезжает с родителями, кто-то сам. Приехала «газелька»; люди ломятся к машине. Желающих уехать оказалось больше, нежели могла вместить «газелька». Детей рассаживает лично вице-премьер правительства Южной Осетии Юрий Морозов. «2000 уже успели вывезти, осталось около тысячи детей», - говорит чиновник. Все ждут вторую машину. В воздухе царит паника. Людей не покидает предчувствие надвигающейся беды. У дверей машины стоит 13 летняя девушка Настя. Она схватила за руку маму и не отпускает. Из глаз льются слезы. Она в школе слышала о войне, но и представить не могла, что может оказаться в самом эпицентре. В пакете только еда. Что смогли захватить - для дороги. Никаких вещей. Все бросили дома.
«Мы сражаемся за родину»
21.00. На крайнем восточном посту юго-осетинских войск пока все спокойно. Девятнадцатилетние парни-солдаты показывают воронки в земле от минометных снарядов. У них в доте на стене нарисована церковь. Купола и кресты для этих ребят, как знак свыше. Бог с ними, даже здесь на передовой.
Война
«Война. Грузия заявила о начале полномасштабной военной операции», - говорит Марат Кулахметов, начальник объединенных миротворческих сил, в состав которых входят грузины, осетины и русские. Однако перед началом обстрела грузины поспешно ушли, покинув миротворческие позиции. Второй и третий залпы превратили территорию городка в руины.
Журналисты лежали на полу в учебном классе, когда ударили «грады» - четвертый залп.
«Грады» били без перерыва до 4 часов утра. Бои завязались в городе: передовые части грузинского спецназа вошли в Цхинвал. Ополченцы группами по 5-6 человек прибывали в гостиницу – пополнять боезапасы, перематывать раненных – и уходили. В ночь. С оружием и верой в победу.
В 4.30 утра пятницы журналисты решают перемещаться на территорию миротворческой части. С камерами, сумками, штативами выбегаем на улицу, и начинается обстрел из минометов. Так я еще не бегал: под стенками в полусогнутом положении, с рюкзаком на плечах бежим под огнем к российским миротворцам.
В 10 часов утра пятницы наступает пятиминутное затишье. Выбираемся на поверхность, чтобы хоть немного подышать. Включаем камеру и снимаем то, что осталось от части миротворцев. Перемещаемся в помещение губы – комната 4 на 4 метра с бетонным полом и обитой железом дверью. И вот случилось то, чего все боялись: одна из местных женщин у бункера включила телефон, чтобы позвонить родственникам во Владикавказ, и сообщила, что прячется вместе с сотней других людей в бункере на территории части. И тут началось: через 5 -10 минут ударили «грады».
Прощальные смс
Рядом лежат еще три российских журналиста и оператор. Я включил телефон и отправил смс. Написал жене: воспитай хорошо дочь. И – на пол.
Этот расстрел я не забуду никогда, да и российские коллеги, лежавшие рядом, тоже. Спасли ситуацию ополченцы, принявшие бой на улице и подбившие из РПГ два танка. Один взорвался сразу, другой взлетел в воздух из-за боекомплекта.
Грузинские танкисты, успевшие выскочить из объятого пламенем танка, не успевают убежать. Их прикладами добивают ополченцы, на глазах которых эти танкисты расстреляли «Жигули» с семьей и двумя маленькими детьми. На соседней улице вовсю кипит бой. Там три танка бьют по школе, в которой забаррикадировались осетинские солдаты. Две машины подбивают, третья вместе с грузинской пехотой отходит.
Город-призрак
Пятница, 18.00. Мы выбегаем в город и снимаем картинку: горящие танки, трупы солдат и местных жителей, расстрелянные и уничтоженные дома. Бежим на параллельную улицу, где только что подбили два танка. На земле разорванные гусеницы и неразорвавшиеся снаряды. Нас перехватывают осетинские солдаты и тащат в укрытие в подвале средней школы. Там сидят раненные и мирные жители. На полу горят свечи. В подвале сыро и холодно.
Грузинские танки начали обстрел радиоточки, это ЗИЛ 131 он стоял недалеко от места - где прячутся журналисты и мирные жители. В небе слышны звуки самолетов. Пока неизвестно, российские или грузинские это штурмовики. Мы снимаем и вот залп из самолета. Ракеты уходят в горы – значит, россияне бьют по позициям грузин. Но не проходит и часа, как над нами появляется выкрашенный в серый цвет штурмовик, заходящий на бомбежку ПТС, откуда мы гоним видео. Журналисты разбегаются в разные стороны.
В небе господствуют российские истребители и бомбардировщики, гасящие артиллерийские позиции грузинских войск, три дня беспощадно стиравших город с лица земли.
Мы остаемся
В 16.00 субботы грузины опять атакуют город при поддержке артиллерии и минометов. Бывшая военная часть, в которой сидят журналисты и мирные люди, оказывается в кольце. Тогда журналисты обращаются через свои издания к правительству Грузии с просьбой о предоставлении коридора для выхода мирных жителей, раненных и журналистов. Но на заявление не реагируют: огонь грузины не прекратили.
Тогда репортеры решаются на отчаянный шаг: те, у кого есть машины, идут на прорыв через город к Джаве и на Владикавказ. Окна обвешивают бронежилетами. Мест на всех не хватает – в машины садятся женщины с детьми. Мы - остаемся. Остаются также НТВ и «Первый канал» и «ТВЦ».
Больница
Спасение! Это выглядело именно так. Мы направляемся в госпиталь. Больница разбита прямыми попаданиями «града». В стенах зияет дыра. Всех больных и медперсонал спустили в подвалы.
«Вот это импровизированная операционная, - говорит врач Владимир Медоев, показывая на подвал в паутине, в середине которого стоит стол, а рядом лежат инструменты. – Каждый час привозили до тридцати человек. Оперировали всех, кого могли. Но, увы, некоторым мы не успели помочь».
В проходе подвала стоят койки, которые успели снять с верхних этажей. На них лежат мужчины и женщины – кто при памяти, кто нет. У них разные ранения. Молодая медсестричка разносит раненным сухой хлеб. Есть больше нечего. У стены на одной койке лежат два юноши – грузинские журналисты. Они приехали в город вслед за грузинскими войсками, но выехать не успели. Попали под огонь.
Отъезд
С отснятым материалом возвращаемся в часть и узнаем: беженцев уже повезла колонна военных. Мы опоздали. Единственный шанс передать видео – добраться в Джаву, а оттуда во Владикавказ. Но в Джаву, находящуюся в 70 километрах от Цхинвала, идет не так много машин. Перевал еще изредка простреливается.
P.S. Уже во Владикавказе мы встретились с теми журналистами, которые уехали в колонне за день до нас. Они прорвались. Одного журналиста ранило. Мы сидели на набережной и молча смотрели на реку. Вода смоет все, но не история. Она должна расставить все на свои места и сказать, кто виноват в этой войне.
