20 сентября Южная Осетия празднует День провозглашения Республики. О значении этого дня в воспоминаниях современников.
Ирина Гаглоева, президент Медиа-центра «ИР»:
В Китае считается большим несчастьем жить в эпоху перемен. Однако, видимо, все-таки перемены переменам рознь. Те перемены, или даже радикальные жизненные изменения, которые бурно ворвались в нашу жизнь в 90-е годы, сегодня святы для тех из нас, кто их принял, осознал и боролся за них, проверяя свое национальное, гражданское, да и просто человеческое достоинство. Были и такие, которые не хотели прощаться с устоявшимся порядком жизни, не замечая его убогости и унизительности. Такие, конечно, быстро начали искать для себя удобные, по их мнению, места. Ну, да Бог с ними.
Для большинства 90-е годы стали временем Надежды, Возрождения и восстановления исторической логики. Наше общество как будто вдруг осознало в себе большую силу духа. В опасности была наша Родина, которую захотели в очередной раз у нас отнять.
1989-2008 год – это отечественная война осетинского народа против грузинских агрессоров.
К сожалению, политика цинична, и грузино-осетинскую войну назовут конфликтом, наше государство объявят сепаратистским и т.д. Но 18 лет наш народ боролся за свободу. За национальное сохранение, за Родину. Грузия, незадолго до этого вышедшая из состава СССР, так и не хотела признавать за Южной Осетией права на независимость, которая большевистской волей в 1922 году была вопреки логике и истории была включена в ее состав. Естественно, что свою землю никто никогда просто так не отдаст.
И нападение Грузии было встречено мужественно и адекватно.
В те уже далекие 90-е годы мы даже не сомневались в победе, несмотря на то, что силы врага были превосходящими во много раз. Трехмиллионная Грузия не испугала нас своим численным превосходством. На нашей стороне была правда, и защищали мы свою землю.
Было трудно, очень трудно. Перестали работать заводы, фабрики. Наши села из-за постоянных обстрелов и грузинских набегов обезлюдели, зарплаты не выплачивались. И без того низкий уровень жизни советской Грузии упал еще ниже.
Источником мощной национальной энергии стала гордость за то, что история дала нам возможность сделать. Юг Осетии возрождал и возродил свое государство. И о трудностях и сложностях никто не думал, хотя все понимали, что все будет далеко не просто. Надо было идти вперед, и шли. Чем было труднее, тем более сплоченным становилось общество, тем логичнее и вернее - принимаемые решения.
Местных партократов быстро разогнали как неспособных реально оценивать ситуацию, принимать решение и быть с народом, который был полон сил, понимания для действий и борьбы за свое достоинство, за свою культуру, за свой язык.
Двигающим механизмом стало национальное чувство.
Школы продолжали работать даже под шквальными обстрелами, выходили газеты, ставшие народным рупором, медики круглосуточно, практически без медикаментов спасали жизнь тем, кто защищал наши границы.
Ночью нас обстреливали, выживая, убивая, и, тем не менее, утром город оживал, и казалось, что ничего и не было: ни напряженных ночных дежурств, ни беспрерывных похорон близких и родных, ни подвешенности политической ситуации.
Политическая инфантильность, выразившаяся в вере в международное право, быстро улетучилась.
В России тоже в 90-е годы не очень нас понимали. Но здесь мы были уверены, что это преодолимо.
Наших депутатов сгоняли с трибун, не давали слова, не хотели говорить с теми, кого делегировали народные собрания в Москву. Но мы знали, что нас все-таки услышат, и исторический союз с Россией найдет свою новую, уникальную форму.
Каждый день начинался с собраний, митингов. Людей не надо было агитировать. Каждый считал своим долгом выразить свою гражданскую позицию. Осетинский народ возрождал свое национальное государство. И в этой борьбе мы опирались на наше наследие, наши национальные ценности, которые у нас так хотели отнять в советской Грузии. Да, собственно, и до советского периода наши соседи со свисающими слюнками и мечом за пазухой пытались нас выжить.
Будущее объединило людей. И никакая фашиствующая Грузия этому не помешать не могла и не сможет.
