В России нас ждали родные и близкие, а за нами оставалась враждебная Грузия
У каждого жителя Южной Осетии есть своя собственная история Пятидневной войны августа 2008 года. Наши читатели достаточно хорошо знакомы с последовательностью основных событий и основными лицами, причастными к событиям августовской войны, третья годовщина которой наступает в ближайшую неделю. Однако до сих пор не дана политико-правовая оценка происшедшего. Между тем бесчеловечное нападение на мирных жителей Южной Осетии изменило политическую ситуацию не только на Кавказе, но и во всем мире. Чтобы понять воздействие агрессии Грузии во главе с Саакашвили на людей, переживших этот кошмар, закончившуюся трагедией сотен тысяч людей, может быть, потребуется целая жизнь.
До сих пор в редакцию "ЮО" приходят участники событий, рассказывая об удивительных фактах, пережитых ими лично, которые могли бы лечь в основу современного фильма-блокбастера.
Недавно к нам в гости пришла молодая девушка, ее зовут Аледа Гурамовна Бестаева, родилась 18 декабря 1992 года в г. Цхинвале. В настоящее время она проживает в селе Хелчуа Цхинвальского района, является студенткой I-го курса факультета осетинской филологии ЮОГУ, замужем, воспитывает сына двух лет. Она поведала нам необычную историю о том, как в ходе пятидневной войны оказалась на вражеской территории и описала события своего спасения:
В 2008 г. мне было 16 лет, в начале августа находилась дома со своими родными в с.Хелчуа.
Как известно, обстрелы со стороны Грузии в Цхинвальском районе начались задолго до 7 августа. Я хорошо помню тот вечер: мы сидели допоздна во дворе, встревоженные общей политической ситуацией, которая была очень напряженной. Ближе к полуночи раздался страшный грохот, и по звуку поняли, что начался массированный обстрел. Было понятно, что огонь ведется по Цхинвалу. Мы, естественно, больше и не ложились спать. В это время мой муж Урузмаг Кисиев находился на посту, расположенного на высоте близ села Сарабук. Он созвонился со мной по телефону и посоветовал вместе с его родителями перебраться в с.Сатикар, так как там находились наши родственники. Тогда мы думали, что Сатикар более безопасное место. Однако события разворачивались совсем по-другому.
Под утро звуки разрывающихся снарядов подбирались все ближе к нашему селу. Встревоженные жители с. Хелчуа на рассвете собрались вместе и в поисках укрытия направились в близлежащее более крупное село. Было принято решение идти через лес, так как он казался надежным убежищем. Но, когда шли по лесу, рядом с нами разорвался снаряд. Это очень напугало путников. Раздались панические крики и люди рассыпались по лесу в разные стороны. Дальше все стали передвигаться отдельными группами. Я со своими близкими соседями целый день ходила по лесу. Когда уже совсем стемнело, вымотанные от усталости беглецы поняли, что заблудились.
Тогда мои попутчики решили возвращаться обратно. Всего нас было около 12 человек. Мужчины и женщины разного возраста - все жители села Хелчуа. Я держалась поближе к моим хорошим знакомым Джульетте Кисиевой, Лие Майсурадзе и Кетино Кисиевой. Мы очень устали, так как долго бродили в темноте по лесу…
Недалеко от с.Сатикар находилось грузинское село Чареб. Ночью мы подошли к этому селу и Лию Майсурадзе (грузинку по национальности) послали разведать ситуацию.
Ясное дело, мы надеялись, что ее никто не тронет, если даже село окажется осажденным грузинскими военными, так как она - грузинка. Местных жителей - грузин мы не опасались, наши села расположены недалеко друг от друга и практически никаких межнациональных столкновений с ними за эти годы у нас не происходило.
Лия Майсурадзе вскоре вернулась вместе с несколькими местными жителями из с.Чареб. Они нам предложили отдохнуть, поужинать и переночевать в их селе. Однако мы не планировали задерживаться в Чареб, общая обстановка была нестабильной и непредсказуемой. Наша цель была пройти через села Снек и Елтура, добраться до с.Джер, чтобы таким образом оказаться на территории Осетии, недоступной для грузинских вооруженных бандформирований. Именно таким маршрутом спасались мирные жители (старики, женщины и дети) сел Дменис, Сатикар, Сарабук, Кохат в последующие за этими событиями дни. Однако грузины, приютившие и накормившие нас, видя состояние женщин и стариков, отговорили нас идти на ночь глядя в столь непростой путь, и мы провели тревожную ночь в Чареб. Уставшая после тяжелого дневного перехода по лесу, я уснула.
Под утро около пяти часов мы проснулись от грохота снарядов и поняли, что начался обстрел села. Один из тяжелых снарядов разорвался возле дома, где мы находились. Как только я покинула дом, в него попали один за другим сразу два крупнокалиберных снаряда: обвалилась задняя стена дома, затем раздался второй взрыв. Все произошло так мгновенно, что не все находившиеся в доме люди успели выбежать и укрыться. Началась жуткая сумятица. Хозяин дома Вахтанг Размадзе (в настоящее время со своей семьей проживает в г.Цхинвале) был тяжело ранен в область живота, лицо было расцарапано множеством осколков. Я и Кетино Кисиева как могли, пытались ему оказать первую помощь. Промыли водкой раны и перевязали. Сразу я даже не поняла происшедшего. Оказалась ранена и одна из моих спутниц Джульетта Кисиева. У нее было осколочное ранение почки, снаружи рана была небольшая и мы не особо обратили на нее внимание. Однако скоро она начала терять сознание.
Надо отметить, что как только снаряды попали в дом, среди находившихся в нем людей начался хаос и все панически бежали в разные стороны. Когда стрельба прекратилась, женщины оказывали помощь пострадавшим, но минут через 30 вновь начался интенсивный огонь в нашу сторону. Видимо, грузинские военные засекли место скопления людей и решили уничтожить нас.
Стрельба не прекращалась. Все кто мог передвигаться, бросились спасаться в сторону леса. Этот кошмар продолжался около часа. Рядом с осетинскими беженцами укрывались от пуль грузинских вооруженных формирований и мирные грузинские крестьяне. Как только прекратилась стрельба, мы кинулись к дому, так как в нем остались раненые. Мы их перетащили в безопасное на наш взгляд укрытие. Это было небольшое строение типа чулана недалеко от дома. Однако в эти дни, видимо, ни на одном квадратном участке Цхинвала и Цхинвальского района не было безопасного места. Когда я перебегала от дома к укрытию, опять раздались выстрелы, и по приближающимся звукам разрывающихся снарядов понимала, что враг наступает. Страх все больше овладевал нашим сознанием. Кто-то из мужчин сказал, что нужно бежать в лес, так как к селу приближались грузинские войска. В какой-то момент я вскочила, и по неосторожности опрокинула на себя большой (20 л.) стеклянный штоф. Он упал мне прямо на голову и раскололся. Я еще успела сделать несколько шагов, но тут силы покинули меня, помутнело сознание, и я упала. У меня больше не было сил бежать. Вместе с ранеными я осталась в погребе Вахтанга Размадзе. У меня было сотрясение мозга и резанные раны на теле. У Кетино Кисиевой тоже было небольшое ранение и с матерью Лией Майсурадзе они находились рядом со мной, когда я потеряла сознание. Очнувшись, я увидела, что все село оккупировано грузинскими войсками. Я буквально онемела от ужаса. Вахтанг Размадзе стонал от ран и ушибов. Подъехала машина "Скорой помощи" из грузинского с.Ксуис и всех нуждавшихся в медицинской помощи погрузили в машины и повезли в какое-то грузинское село.
Я была в сумбурном состоянии и плохо понимала происходящее вокруг. Будто во сне, я видела вооруженных грузин, отдававших какие-то распоряжения. Как я поняла, это был палаточный военный госпиталь, развернутый где-то в Горийском районе. Здесь всем раненым оказывали первую помощь, а затем отправляли в Горийскую больницу. Воля и страх как будто покинули меня. Я постепенно осознавала, что в ходе начавшихся широкомасштабных боевых действий оказалась на стороне противника. Единственное, что мне успела приказать Лия Майсурадзе, чтобы я не произносила ни звука, так как по моему акценту легко можно понять, что я - осетинка. Так Лия Майсурадзе фактически спасла нам жизнь, выдав меня за свою дочь, а Джульетту Кисиеву - за свою сестру. Нас направили в Горийскую больницу, там нам всем оказали первую помощь. Мне дали какие-то медикаменты, тогда способность анализировать ко мне вернулась, я поняла всю сложность ситуации, в которой мы находились.
Так как у нас у всех были ранения разного характера, то нас хотели разделить и направить в разные лечебные учреждения. Но Лия Майсурадзе добилась того, чтобы нас на отдельном транспорте всех вместе переправили в больницу г.Гори, настаивая при этом, что мы - одна семья.
В Гори Джульетту сразу же направили в операционную, так как ее состояние на глазах ухудшалось. Меня и дочь Лии Майсурадзе Кетино уложили в одну палату. С нами в палате находилась еще одна раненная старушка. В какой-то момент осмелев, мы с Кетино шепотом стали переговариваться (по-осетински). Это заметила медсестра, которая работала в нашей палате. Она подошла к нам и прямо спросила: "Вы - осетинки?". От страха мы не могли вымолвить ни слова. Она поспешила нас успокоить и сказала, что она тоже осетинка и беспокоится о нашей дальнейшей судьбе.
Сестра Лии живет в Тбилиси и взрослые приняли решение поехать к ней, так как было совершенно ясно, что обратной дороги нет. Отметим, что все это время мои мать, муж и другие родственники безуспешно пытались узнать что-нибудь о нашей судьбе. Так как телефоны были разряжены, никакой возможности связаться с родственниками не было.
10 августа Кетино, Лия и я приехали в Тбилиси. Здесь царило оживление. Надо отметить, что весь Тбилиси был обуреваем волнами паники о том, что военные действия вскоре перекинутся на всю Грузию. Люди в дикой суматохе покидали Тбилиси, надеясь укрыться в селах. Когда мы находились в Гори, то слышали разговоры о том, что Цхинвал взят грузинскими войсками, а села Южной Осетии покинуты жителями. Все окружавшие нас люди ликовали по этому поводу и, радуясь, передавали друг другу эти новости. Из уст в уста разносилась информация, что Цхинвал пал, и это "торжество" грузины шумно отмечали с распитием шампанского.
Однако в Тбилиси мы уже слышали другие новости. Саакашвили якобы просит о перемирии и все жители покидали город, опасаясь дальнейшего развития событий. Шли разговоры о неминуемой войне на всей территории Грузии и надвигающейся жуткой катастрофе.
Как только мы зарядили телефоны, я связалась с матерью. Это произошло 11 августа. Она к тому времени находилась в представительстве РЮО в Правительстве РСО-А в кабинете Станислава Джиоева. Было принято решение обратиться к руководству пограничной службы РФ и помочь спасти раненых, оказавшихся в столь непростой ситуации.
Тем временем, после долгих поисков Лия Майсурадзе нашла Джульетту Кисиеву в больнице г.Каспи. Когда Лия вернулась в Гори за Джульеттой, то увидела фактически покинутый жителями город, а в Горийской больнице пожилая санитарка ей сказала, что всех больных перевезли в больницы Каспи и Тбилиси. Сюда их спешно эвакуировали после массовой паники, охватившей г. Гори 10 августа. После долгих поисков Лия наконец нашла свою подругу в больнице г.Каспи. Врачи отказывались выписывать Джульетту, так как она была в тяжелом состоянии. Однако Лие было не до формальностей. Больница была переполнена ранеными и убитыми (их тела по всей больнице лежали рядом). Мы, ни с кем не церемонясь, забрали ее с больничной койки, усадили в такси и направились через Крестовый перевал в сторону России. Мы откинули переднее кресло, в полулежачем положении уложили туда стонущую от ран Джульетту и решительно направились в сторону Ларса.
Когда мы, наконец, добрались до пограничной заставы, то грузинские пограничники над нами начали подшучивать и убеждать в том, что границу в течение трех лет даже муха не перелетала, не говоря уже о человеческой ноге. Пограничники нас категорически не хотели пропускать, всячески разъясняя, что пропускной пункт прочно закрыт, и пересечь его не представляется никакой возможности. Однако мы так устали от всех мытарств, что готовы были заночевать на заставе, или даже у ворот пропускного пункта. Мы ясно понимали, что нам некуда отступать. Впереди - Россия, где нас ждали родные и близкие, а за нами оставалась враждебная Грузия, ввергнутая в хаос, созданный ею же самой развязанной войной.
Ближе к ночи состояние Джульетты стало ухудшаться и она начала терять сознание. Мы вновь обратились с мольбой к пограничникам. Видя нашу решительность и состояние Джульетты, пограничники начали уступать. Они говорили нам: "Российские пограничники вас застрелят, если мы вас отпустим на ту сторону, а затем все свалят на нас". Почти 12 часов продолжались переговоры. И наконец, нашим просьбам вняли. Мы пересекли границу и оказались в объятиях мучительно ожидавших нас долгие часы родных и близких.
В Осетии нередки случаи, когда военные события задевают судьбы поколений - членов одной семьи. Аледа Бестаева еще не родилась, когда от рук грузинских бандитов 6 апреля 1992 г. погиб ее отец Гурам Бестаев.
"Осетия простилась с одним из своих лучших сыновей. Пуля грузинских убийц прервала жизнь храброго защитника Осетии Гурама Бестаева. Имя Гурама Бестаева вписано в героическую летопись Осетии.
Гурам родился в 1959 году в селе Хелчуа (Наниаури) Цхинвальского района. Он был всеобщим любимцем односельчан, поскольку никогда никого в жизни не обидел. Всегда с почтением относился к взрослым, а к детям - снисходительно", - читаем мы в пожелтевшей от времени газете "ЮО" за 1992 год.
Гурам отдал свою жизнь за родную Осетию, надеясь, что его дети будут жить в мирной Осетии. С первых же дней противостояния грузинскому фашизму Гурам находился в рядах тех, кто защищал нашу Родину. Кто теперь сосчитает, сколько бессонных ночей он провел на постах, какие надежды и планы он обдумывал в эти мгновения…
Сегодня его маленький внук живет в признанной независимой Республике, где пока воспоминания о войне более ощутимы, чем происходящее в сегодняшней жизни. От нас, живущих в ней граждан, от того, какую республику мы построим, зависит блистательное будущее этого мальчика, всех наших детей и грядущих поколений.
Залина КОКОЕВА
