После того как в 2005 году Юго-осетинский драматический театр имени Коста Хетагурова остался без своего родного здания, сгоревшего в результате пожара, театральная жизнь в нашей Республике замерла. С тех пор актеры вынуждены ютиться в здании Дома культуры Совета профсоюзов, зал которого мало пригоден для постановок спектаклей. Последствия грузинской агрессии 2008 года тоже наложили тяжелый отпечаток на все актерское сообщество и театральную жизнь в целом.
«Мы потеряли своего зрителя», — говорят актеры, с грустью в глазах. Но жизнь продолжается, Республика восстанавливается, в ближайшее время начнется строительство нового здания театра. Одна из известных актрис госдрамтеатра, Фатима Качмазова, которая недавно стала еще и режиссером, на днях отметила свой 50-летний юбилей. В интервью ИА «Рес» она рассказала о себе, своих творческих планах и театральной жизни в Южной Осетии.
- Скажите пожалуйста, что Вас подтолкнуло к выбору профессии театральной актрисы?
- Тяга к сцене у меня от отца, но в большей степени, наверное, от его мамы — моей любимой бабушки. Папа у меня играл на гармони, был первым гармонистом на селе, а бабушка могла талантливо выводить на любой твердой поверхности осетинскую мелодию и собирать вокруг молодых людей, которые великолепно танцевали осетинские народные танцы. Я ходила на гимнастику, любила декламировать стихи, быть в центре внимания. Мне повезло, что я смогла претворить все мечты детства в жизнь, стала заниматься актерством профессионально. Конечно, родители и все родные были против, но, несмотря на преграды, я смогла добиться своего. Я поступила в Грузинский государственный театральный институт имени Шота Руставели, курс Константина Сурмава.
- Как шла и развивалась театральная жизнь в Южной Осетии за последние годы?
- Раньше у нас был свой зритель. Говоря «раньше», я имею в виду времена, когда мы еще работали в своем родном театре, до того как он сгорел. Мы понимали друг друга с полуслова. Для меня очень важно, что актер говорит со сцены, что он хочет передать, донести до зрителя. И в этот момент для меня очень важно, что чувствует зритель, есть ли некая незримая связь с ним. На сегодняшний день, к великому сожалению, мы это потеряли.
Такое уже произошло в 90-х годах, но сегодня эта потеря — в еще большей степени, так как уже семь лет прошло с тех пор, как сгорел наш театр. Зритель у нас хороший, чуткий, способный воспринимать даже самые тонкие сигналы, которые хочет передать актер со сцены. Нам надо скорее наверстывать упущенное, возвращать нашего зрителя.
Могу сказать, что и в те времена, когда мы находились в здании театра, у нас тоже не было много работы, ставилось очень мало новых спектаклей — в два года всего лишь одна постановка. Актер в таких условиях не растет, не развивается. Артист растет лишь в том случае, если он играет новые и новые роли.
На тот момент Тамерлан Дзудцев был единственным режиссером у нас в Южной Осетии. Он многое сделал для нашего театра, но, на мой взгляд, можно было приглашать хотя бы одного или двух режиссеров в год. Стиль режиссуры у каждого свой — это как индивидуальный почерк человека. И актеру необходимо работать с разными режиссерами. У нас в театре много молодых актеров, которые в течение долгого времени работали только с Тамерланом Дзудцевым. На сегодняшний день у них есть возможность общаться с другими режиссерами, и они получают колоссальное удовольствие от этого. Они учатся, они узнают много нового.
- В каком направлении, на Ваш взгляд, должен двигаться югоосетинский театр, чтобы подняться на новые вершины?
- Я считаю, что мы можем удивить и привлечь зрителя к театру только своим национальным своеобразием и именно в этом направлении мы должны двигаться.
Наши актеры такие же профессионалы, как и российские, они заканчивали те же театральные вузы. Там есть великолепные актеры, такие как Симонова, Костолевский, Филиппов, но я не могу сказать, что наши артисты в чем-то им уступают. К сожалению, у наших актеров мало работы, они не востребованы в достаточной мере, а в таком случае актер не растет, не развивается.
При всем том, что Дзуццев ставил очень интересные пьесы, а его «Пир» я считаю великолепной постановкой, мне хочется, чтобы у нас в театре было больше постановок наших национальных.
Коллектив наш очень хороший, здоровый. Все, кто с нами хоть раз поработал, хотят и дальше работать.
У человека можно отнять все, но если отнять его язык, национальный танец, песню, он сломается! Когда слышишь осетинскую песню, охватывает волнение, наблюдая за танцем «Симд», непроизвольно выпрямляешься. Все актеры, работающие в нашем театре, болеют этим, чувствуют это.
- Что вас подтолкнуло к тому, чтобы заняться режиссурой?
- После августовских событий 2008 года наш театр практически перестал функционировать. На тот момент я стала отчетливо сознавать, что не хочу быть свидетелем того, как мой родной театр умирает. Я должна была сделать все возможное, чтобы этого не случилось.
Таким образом я поступила в Академию переподготовки работников искусства, культуры и туризма, на специальность «Режиссер драмы». Моим педагогом был великий мастер Леонид Хейфец — театральный режиссёр и педагог, профессор, народный артист РФ. Он преподает в ГИТИСе, в Щукинском и в театре Маяковского работает как режиссер. Попасть к нему и просто посидеть на его лекции два часа — огромное счастье, мне очень повезло. Он многое мне дал в профессиональном плане, и я старалась быть на уровне, много работала над собой.
- Вы выбрали в качестве дипломной работы произведение Царай Хамицаева «Кто виноват?». Почему именно на это произведение пал ваш выбор?
- Я всегда хотела, чтобы это было национальное произведение. Чехова, Островского, Тургенева никто не сможет поставить лучше русских. Вот этим спектаклем мне хотелось показать именно послевоенное положение людей. Пьеса была написана автором в 1980-е годы, но тема, затронутая в этом произведении, тогда не была столь актуальна, как сегодня. То были другие времена — жизнь спокойная и безопасная.
Когда я читала пьесу, она не произвела на меня глубокого впечатления, так же как и на моих коллег. Но когда мы начали над ней работать, стали осознавать, насколько глубокий смысл вложен в это произведение. Мое режиссерское видение было таково, что там нет отрицательных героев, все герои являются жертвами обстоятельств.
Режиссер должен всегда знать больше обычного зрителя. Он должен чувствовать, что тронет зрителя. Мне не очень интересна комедия, я больше люблю психологические постановки. Зрителя надо воспитывать, дать ему пережить ту или иную ситуацию.
- Какую роль играет театр в воспитании подрастающих поколений?
- Все эти годы я наблюдала за нашей молодежью. Они ничем не заняты, у них непозволительно много свободного времени. К счастью, в последнее время дела в этом направлении обстоят лучше. На мой взгляд, театр должен воспитывать не только молодежь, но и взрослых. Я по своему опыту знаю, что такое воспитывать детей в это нелегкое время. Мне очень нравится одна сцена из моей дипломной работы, именно она и привлекла меня. Маленький мальчик Габо прибегает домой радостный и кричит: «Я получил грамоту». Отец пишет диссертацию, мать занята домашними делами, и никто на него внимания не обращает. Второй раз —такая же картина, а в третий раз он уже никому ничего не сказал. Это был переломный момент, и он многому нас, взрослых, учит. Зло порождает зло, мы не жили такой жизнью, чтобы не быть озлобленными. А я считаю, что зло можно убить только добром, пониманием.
Надо непременно приобщать молодежь к театру, воспитывать эстетический вкус, развивать посредством его.
- С каким чувством Вы встретили свой 50-летний юбилей?
- Этот юбилей подошел так, что я даже не заметила, можно сказать, нагрянул.
Естественно, внутренне я хотела какого-то внимания и это внимание я получила от своих коллег. Они тайком от меня готовили праздничное представление, но потом приобщили и меня, за что я им очень благодарна.
Не смотря ни на что, чувства самые приятные. Я полна энтузиазма и решимости творить для своего театра, возрождать его.
Инга Чехоева
