Интервью Главы РСО-Алания Т.Д.Мамсурова о трагических событиях августа 2008 года
8 августа на телеканале «Россия-24» - «Алания» вышла программа «Интервью» с Главой Северной Осетии, Специальным представителем Президента России по Южной Осетии Таймуразом Мамсуровым. Интервью посвящено пятой годовщине трагических событий августа 2008 года. В беседе с председателем ГТРК «Алания» Тимуром Кусовым Таймураз Мамсуров вспоминает те страшные пять дней войны, развязанной против мирного населения Южной Осетии, говорит о причинах и следствиях грузинской агрессии, анализирует нынешнюю ситуацию и перспективы развития молодого государства.
Тимур КУСОВ: Ровно 5 лет прошло с событий августа 2008 года. И Вы тогда первым из российских политиков уже рано утром оказались в Южной Осетии. Мы тогда с камерой были вместе с Вами. Я помню ту обстановку, ситуацию, которая царила там. Люди, конечно, были растеряны, напуганы. Когда видели Вас, они подходили к Вам, появлялась надежда у людей, что они не брошены, что они не оставлены в этой ситуации. Какие Вам приходилось принимать решения в тех военных условиях?
Таймураз МАМСУРОВ: Во-первых, мне с тобой легко разговаривать. Потому что ты тоже оказался там, в это же время. Если возвращаться в памяти к тем минутам… Ситуация развивалась катастрофически быстро, как снежный ком, все менялось. Я созвонился с Эдуардом Джабеевичем, спросил его: это стычка какая-то или что? Он говорит: это война, идет обстрел. Уже понятно: катастрофа. Я прибыл в Джаву, и действительно встретил тысячи людей, женщин, стариков, которые прижимали к себе своих детей, эти напуганные глаза… Люди ведь не понимали, что происходит, не понимали, что будет, мелькали самолеты, кругом взрывы, стрельба… И, естественно, увидев меня, они открыто обращались, просили - вы, наши северные братья, спасите нас от этого уничтожения. Я пообщался с руководством Джавского района, с теми, кто там был, понял, что в Цхинвал я не попаду, как мне сказали, это невозможно.
Какие меры в этой ситуации принял? Конечно, нужно было идти навстречу. Поэтому я благодарен моим коллегам в Правительстве Северной Осетии, я благодарен простым гражданам республики, владельцам автобусов, частникам, которые имели свои газели, свой транспорт. Я связался с Владикавказом и попросил срочно, буквально в течение нескольких минут оповестить всех, выстроить колонны, поднять ГАИ, службу Скорой помощи, автобусы, газели, обратиться к частникам, к автотранспортным предприятиям и выдвинуться в Джаву, чтобы вывозить людей. К чести моих коллег из Северной Осетии, еще раз повторяю, очень много добровольцев, которые могли просто свой автобус не заводить, никуда не ехать, вроде их это не касается, здесь ведь спокойно, но люди наши отозвались, и эта работа была организована очень быстро и в большом объеме. Осложнялась ситуация тем, что в это же время по трассе двигалась колонна с военной техникой Российской Армии. Надо было в тоннеле разобраться, чтобы там не раздавить друг друга, чтобы люди не задыхались. Все это было очень быстро и четко организовано. Кроме этого, нам необходимо было здесь развернуть лагеря, где бы мы принимали беженцев и раненых. Могу больше сказать… Это все забывается… но в моей памяти жива мощная реакция со стороны моих коллег по Северному Кавказу… Ведь такой объем людей разместить у себя мы никак не могли. Ко мне обратились с предложениями, везите к нам. Это были и Карачаево-Черкессия, и Ставропольский край, и Кабардино-Балкария, и Ингушетия, и Чечня, и Дагестан. Все говорили: мы с вами. И действительно, десятки, сотни людей были размещены там. Это разгрузило нас, это разгрузило нашу медицину, но поток этот шел, шел, шел… Фактически мы уберегли людей от того, что могло произойти в Джаве. Когда летали самолеты, и они бомбили все подряд, вот такая концентрация людей, которая с воздуха была видна - это ведь мишень для тех уродов и скотин, которые эту войну развязали.
Мы с тобой помним, что они творили. Мы ведь с тобой вместе там были. Давай честно скажем, что это была непросто война, это государственный терроризм. Это то, что осуждается во всем мире без оглядки. В чем признаки этого терроризма? Война – это война с армией, армия против армии. Это есть война. А терроризм – это когда уничтожается мирное население, школы, детские сады, больницы. А уничтожались, мы видели, именно эти объекты. Это совершенно настоящий государственный терроризм, очевидный. Других признаков нет. Мы видели, как миротворцев, которые защищены всякими международного уровня законодательными актами, уничтожали. Поэтому против того, что там происходило, быстро принять адекватные меры смогла только Россия, которая без оглядки приняла очень важное решение. Скорее всего, этого решения и не ожидали те, которые подталкивали Саакашвили начать эту войну. Мы потом читали с тобой, как работало международное сообщество средств массовой информации, как Саакашвили стал просто обыкновенным корреспондентом CNN и других подобных дезинформаторов, как Россию обвили в принятии неадекватных мер. Да, она приняла неадекватные меры. А адекватные – это надо было уничтожать грузинские населенные пункты, бомбить школы, детские сады, больницы. Вот это была бы адекватная мера? Поэтому, конечно, Россия неадекватно ответила. Она дала по мозгам тем огромным силам, которые скопились, и не надо думать, что это была какая-то кучка вооруженных солдат грузинской армии. Мы видели: это хорошо отдрессированная американцами, оснащенная по высшему уровню, который возможен был на тот период, обученная армия, прошедшая опыт работы в Ираке. Это была сила, не просто какая-то оголтелая группа людей, а совершенно четко работавшая. Как истинные трусы, они избегали прямого контакта не только с Российской , а даже с нашими югоосетинскими ополченцами. Поэтому они с расстояния 5-15 километров давили со всех видов оружия. Там, где личный контакт – там может быть героизм. А у них какой может быть героизм? Зачем им Цхинвал? Этим солдатикам по 20 лет. Когда они родились, тогда уже Южная Осетия никакого отношения к Грузии не имела де-факто. Поэтому они шли уничтожать людей. А трусишки стреляют издалека. Мы с тобой это видели. Для нас, северян, для меня как руководителя Северной Осетии главное было - увезти из этого ада людей беззащитных, которых намеренно уничтожать пришли вот эти силы.
Тимур КУСОВ: А каково было Таймуразу Мамсурову как человеку, находясь там, по сути, на переднем крае? Я вспоминаю свои ощущения и не могу сказать, что мне не было страшно. Мне было страшно. У меня в руках была камера, и не хотелось ее выключать. Не было известно, что случится в следующую секунду, и, может быть, хотя бы камера эту правду сохранит. Каково было Вам, Вы не боялись?
Таймураз МАМСУРОВ: Страх был. Еще и потому, что мы над собой видели самолеты без опознавательных знаков. Мы не понимали, кого собираются бомбить, тем более что мы стояли рядом с тяжелой техникой, которая вела свой огонь. Понятно было, что мы были мишенями. Страшно было - это естественно. Но страх не должен лишать разума. Страх должен мобилизовывать. И мы мобилизовались. И те наши военные, конечно, для них это было необычно, внезапно, но это военные люди. Я видел, как бесстрашно передвигались мои северяне, осетины и представители других национальностей. Там же были все, на автобусах, на микроавтобусах, на машинах "скорой помощи". Они тоже были под прицелом. К тому же постоянно ходили слухи, что вот сейчас будут бить по Рокскому тоннелю, что Южный портал будет взорван. Они тоже боялись, наверное, но они выполняли свой долг, спасали своих братьев и с честью его выполнили.
Очень большое значение имело вот это наше настроение, страх людей и надежда на то, что Россия пришла. Наступило облегчение. Это ещё увидел господин Кушнер - тогдашний министр иностранных дел Франции, которого я привёз в Алагирский район ночью и сказал ему: «Вот живые люди, изгнанные оттуда, раненые, больные, покалеченные. Поговорите с ними!»
Он поговорил. Это сыграло огромное значение. Он сам мне потом сказал: «Таймураз, спасибо, что я это увидел, потому что от того, что я услышал от Саакашвили, я мог бы, не увидев это, под тем впечатлением ввести в заблуждение Президента Саркози, который в это время готовил документ». Он тогда уже сделал так, чтобы документ «Медведев – Саркози» основывался на более реальном положении, которое он увидел собственными глазами. Он увидел страх у людей, обреченность и ненависть, ненависть к тому, что такое в XXI веке возможно безнаказанно устраивать. Геноцид над целым народом, только из–за того, что он борется за свою независимость и за свое право жить на земле предков.
Тимур КУСОВ: Пять лет прошло после войны. Тезис о том, что две Осетии должны быть единой Осетией, по–прежнему в повестке дня. Периодически он приобретает разные оттенки, но тем не менее, об этом говорят и на севере, и на юге. Кто–то говорит, что это должно произойти завтра, кто–то - что это произойдет через много лет. Имеет право на жизнь надежда народа Юга и Севера? Вы как политик как оцениваете перспективу этого?
Таймураз МАМСУРОВ: Я много раз по этому поводу высказывался и сейчас еще раз готов сказать. Есть совершенно объективные процессы, и тот, кто их не видит, занимается пустословием. Я могу напомнить: до августа 2008 года были дни Северной Осетии в Министерстве иностранных дел России, и на них были приглашены послы почти семи десятков разных государств, я перед ними выступал. В заключение, обратившись к ним, я сказал: «Господа послы! Южная Осетия и мы, северные осетины, делаем все возможное, зависящее от нас, боремся за независимость. Судя по тому, как развиваются события в мире, и то, что вы сделали в Косово, перспективы появляются и укрепляются». Я попросил их, чтобы они проинформировали руководство стран, которые представляют, что эта борьба совершенно объективно приведет к успеху и Южная Осетия станет независимым государством, и чтобы в этот момент страны были готовы поддержать и уже сейчас поддерживают борьбу народа Южной Осетии за независимость. Вернувшись сюда, я услышал от многих здесь хихиканье: о чем он говорит, и вообще, какая независимость, что это такое? Это говорили те, кто сегодня мнят себя великими теоретиками международного национально–освободительного движения. Случилось же? Случилось. Я точно так же совершенно убежден, что процесс объединения Южной и Северной Осетии идет. При каких обстоятельствах, когда это произойдет? То, что объединение Осетии, скорее, надо говорить воссоединение, неизбежно, в этом у меня нет сомнений. По большому счету, моему поколению политиков, то, что сегодня на земном шаре есть государство осетин - независимое, признанное таким мощным и великим, как Россия – этого достаточно, чтобы спокойно уйти из жизни и считать, что на наших глазах и в какой–то степени с нашим участием, это произошло.
Тимур КУСОВ: Таймураз Дзамбекович, вот за теми процессами, которые сейчас в Грузии происходят, вы как–то следите? Каковы все–таки перспективы приведения к ответственности человека, которого Россия называет военным преступником?
Таймураз МАМСУРОВ: Я бы просто еще чуть шаг назад сделал, отвечая на этот вопрос. Даже тогда, когда я оказался в Джаве, ко мне подошли журналисты и спросили, как теперь Россия будет относиться к грузинам. Я ответил: грузины здесь при чем? Я приехал в Южную Осетию на своей служебной машине. За рулем сидит водитель-грузин – это мой личный водитель. Это человек, которому я доверяю свою жизнь. Вот он - грузин. Поэтому речь не о грузинах идет, а речь идет о том непонятном, невменяемом политике, который толкнул свой народ на это кровавое преступление. Все признаки преступления налицо, он преступник, но об этом должен сказать суд. Я считаю, что расследование всего того, что там произошло, должно быть доведено до конца, и Саакашвили наказан должен быть за то, что натворил. То, что внутри Грузии сейчас происходит – это не просто политкорректность, это внутреннее дело грузинского народа, это так и есть. Это настолько очевидно и настолько банально, что об этом не стоит говорить. Но есть субъектно-объектные отношения, есть преступники и есть жертвы. Жертвы требуют наказания преступника, и мы присоединяемся к этим требованиям.
