Стремление войти или же оставаться в составе крупных национально-государственных образований - явление достаточно характерное для малочисленных этносов и национальных меньшинств, чувствующих себя более защищенными в их границах. При условии, конечно же, отсутствия дискриминационной политики государства, центральные органы которого проявляют достаточную терпимость к национально-культурным отличиям, подобные юнионистские настроения могут служить весомым основанием формирования идеологии национального самоопределения нацменьшинств.
Идея вхождения Южной Осетии в состав России, или же идея пророссийского юнионизма, находит отчетливое проявление на уровне югоосетинского массового и элитарного политического сознания. Опросы общественного мнения свидетельствуют, что основная суть данной идеи выражена в достаточно простой и лаконичной формуле, четко фиксируемой респондентами: «Южная Осетия стремится к вхождению в состав России, поскольку именно там можно полноценно сохранить себя и выжить, как это смогли сделать северные осетины» (материалы экспертного опроса автора).
Среди особенных характеристик югоосетинской (как и общеосетинской) идеи вхождения в состав России следует определить, во-первых, ее безусловность, поскольку Южная Осетия всегда стремилась войти в состав России при любых, даже самых неблагоприятных для нее обстоятельствах и ничего не требуя взамен. Во-вторых, данная идея никогда не обрывалась, была перманентной со времен первых российско-осетинских контактов на высшем уровне (между первым осетинским посольством и императрицей России в середине 18 века). И, в-третьих, данная идея превратилась в традиционную доминанту массового этнического сознания. В силу подобных своих характеристик идея вхождения в состав России приобретает в югоосетинском этнонациональном сознании максимально широкий охват и по критерию популярности становится достаточно высокорейтинговой.
В плане генезиса югоосетинского юнионизма следует, конечно же, иметь ввиду, что на формирование «концепции юнионизма оказывают значительное влияние внешние и внутренние факторы» (Вотякова А.В.). В этом контексте стремление к вхождению в состав России имеет в югоосетинском массовом и элитарном сознании достаточно устойчивую традицию и обусловлено давней политической ориентацией на Россию всей Осетии в целом и Южной Осетии в частности.
Среди внутренних факторов ориентации Южной Осетии на Россию следует признать, несомненно, стремление сохранить этнонациональную идентичность в условиях достаточно динамичной этнической турбулентности в регионе Центрального Кавказа, который на протяжении многих веков не раз становился ареной острых столкновений разнонаправленных интересов и устремлений различных противоборствующих сил.
В данном контексте вхождение в состав России всегда расценивалось, начиная с первого обращения осетинского посольства в Петербург, а также и в последующие исторические периоды, как важнейшая гарантия и условие сохранения этнонациональной идентичности, а порой и физического выживания осетинского этноса в целом и югоосетинской его части в частности. В периоды крупных общественно-политических разломов Южная Осетия, несмотря на все издержки процесса объединения с Россией, всегда исходила из неоспоримого для нее факта, что только уния-союз с Россией поможет малочисленному этносу выжить в условиях коренных трансформаций.
Так в условиях распада Российской империи Южная Осетия апеллировала к России, стремясь войти в ее состав. В период гражданской войны в России Юго-Осетинский Национальный Совет в 1919 году выступил с официальной декларацией своих политических позиций, обращенной к миссиям держав Антанты, находящимся в тот период в Грузии: «В случае, если русский вопрос будет решен на мирной конференции в смысле восстановления России на принципах федерализма, то Осетия (имеется в виду Южная – И.С.), ввиду наличия в ней интеллектуальных и экономических сил, полностью рассчитывающих на независимое существование в качестве федеративной единицы, желает войти как таковое в Русское государственное образование» (газета «Южная Осетия», 28 августа 1993).
В условиях распада СССР Южная Осетия провела на своей территории два референдума, на которых практически все осетинское население республики высказалось за сохранение СССР и вхождение в состав России. Согласно позиции правительства Южной Осетии, изложенной в официальном заявлении её президента, по историческим документам Южная Осетия еще с XVIII века является частью России: «Есть документ о вхождении единой Осетии в состав Российской империи в 1774 году, и нет документа о выходе южной части Осетии ни из Российской империи, ни из Российской Федерации» («Две Осетии сегодня – одна Алания завтра»).
Стремление сохраниться в условиях российского этнополитического пространства основано на убежденности в том, что именно российская этнокультурная и политическая среда являются наиболее благоприятными для достижения данной цели.
В этом плане очевидно, что традиционная ориентация Южной Осетии на Россию и стремление войти в ее состав имеют определенную культурно-цивилизационную основу, когда русский этнос по культурно-языковым, религиозным и историческим параметрам рассматривается как близкий и родственный по своему происхождению и природе. Поэтому Россия рассматривается в осетинском этнонациональном сознании как важнейший цивилизационно-культурный ориентир и родственная этнонациональная общность, в условиях которой не должно возникать принципиальных противоречий и тем более дискриминации по этническому признаку. Следствием подобной культурно-цивилизационной ориентации Южной Осетии на Россию стал и русско-осетинский билингвизм, который достаточно прочно утвердился здесь, несмотря на многочисленные попытки грузинских миссионеров и грузинской православной церкви установить в Южной Осетии грузино-осетинское двуязычие.
Среди внешних факторов генезиса югоосетинского юнионизма следует рассмотреть факторы военно-политического порядка, когда Россия рассматривалась всегда как самый надежный военно-политический союзник Осетии в регионе, а для Южной Осетии такое союзничество имело стратегическое значение в условиях перманентного противостояния с Грузией. И в этом контексте, очевидно, что югоосетинский юнионизм дополнительно подпитывался характером и состоянием отношений с южным соседом – Грузией. В ситуации мирного состояния отношений с Грузией юнионистские настроения в Южной Осетии в силу их значительной конъюнктурной зависимости могли переходить в латентную фазу, а в ситуации же обострения отношений с Грузией югоосетинский юнионизм с легкостью переходил в фазу манифестную. При этом пророссийский юнионизм открыто декларировался элитарными кругами и на массовом уровне, несмотря на все издержки вероятного объединительного процесса.
Помимо генезиса следует иметь ввиду такую важнейшую составляющую югоосетинского юнионизма, как проблема его практической реализации. Так в отличие от идеологической составляющей, носившей практически безусловный и открытый характер, политические аспекты вхождения в состав России для Южной Осетии после распада Российской империи были всегда непреодолимым препятствием в плане реализации идеи. И хотя «для реализации юнионистских проектов необходимо планомерно и последовательно устранять препятствия, стоящие на пути объединения» (Вотякова А.В.), самостоятельное решение данной задачи для маленькой Южной Осетии было совершенно немыслимым.
Данное обстоятельство накладывало особый отпечаток на весь югоосетинский юнионизм и идеологию югоосетинского самоопределения в целом, вынуждая югоосетинскую сторону в отличие от североосетинской, рассматривать вероятные альтернативные варианты решения проблемы самоопределения, сохраняя при этом по максимуму и открыто манифестируя свое стремление к объединению с большой страной (Россией). В подобных ситуациях стремление к вхождению в состав России за неимением практической возможности реализации такого проекта практически полностью переходило в идейно-психологическую сферу, оставаясь при этом также важнейшей доминантой массового сознания и обретая статус «вековой мечты осетинского народа».
Следовательно, идея вхождения в состав России также становится неизменной константой и посему важнейшим элементом югоосетинской идеологии национального самоопределения. Однако данная константа функционально значительно привязана к текущим политико-правовым обстоятельствам в регионе. В условиях военно-политической стабильности она функционирует преимущественно в латентном состоянии. Активное же манифестирование данной константы происходит в периоды нарушения стабильности в регионе и, в особенности, в условиях роста внешней угрозы с юга.
Также очевидно, что идея вхождения в состав России приобретает дополнительный импульс в силу накладывания на другую константу югоосетинского национального проекта – идею объединения с Северной Осетией, уже входящей в состав России. Данное обстоятельство, несомненно, значительно усиливает «северную» политическую ориентацию и «северный вектор» в идеологии национального самоопределения Южной Осетии. Стремление к объединению с Россией вплоть до сегодняшнего дня остается стержневым элементом всей идеологии, а также политического процесса самоопределения Южной Осетии в целом.
Инал Санакоев, кандидат политических наук, заведующий кафедрой политологии и социологии ЮОГУ
