Геноцид осетинского народа, совершенный меньшевистской Грузией в 1920 году — исторический период, когда огромная часть южных осетин была уничтожена. Среди ученых, исследующих трагические события 1920 года — учёный-кавказо-вед, доктор исторических наук, профессор, заведующий кафедрой теории государства и права и политологии юридического факультета ГГАУ (РСО-Алания) Валерий Дзидзоев.
— Валерий Дударович, Вы изучаете геноцид осетин 1920 года. Расскажите, пожалуйста, чем Вас привлек этот период истории осетин?
— Геноцид южных осетин 1920 г. в моем понимании касается всех историков, других специалистов России, а ученых Осетии без деления на северных и южных – в особенности. Меня данная проблема интересует примерно с начала 1980-х гг. Мужественной и продолжительной борьбой южных осетин за свободу, национальное равноправие, социальную и национальную справедливость я всегда интересовался. И чем больше узнавал о кровавых событиях в Южной Осетии в 1917-1920 гг., тем больше проникался особым уважением к огромному желанию и свободолюбивому духу соотечественников на Юге Осетии. К сожалению, мы, историки и другие специалисты Осетии, до сих пор недостаточно знаем нашу историю. Например, история 13 коммунаров, ставших кровавой жертвой грузинских меньшевиков. Сменилось несколько поколений осетин, а этот вопрос остается недостаточно раскрытым, поверхностно освещенным. Возникает вопрос, до каких пор мы будем обходить вопросы, требующие более полного и точного ответа? Среди неясностей и двусмысленностей в истории Осетии назову и другие проблемы. Например, участие некоторых осетинских соотечественников в карательной акции Валико Джугели, палача осетинского народа 1920 г. В ряду недосказанностей есть и другие проблемы, требующие для освещения иной формат общения.
— Как считаете, не упустили ли мы время, не поднимая вопрос признания геноцида с первых лет провозглашения независимости Южной Осетии?
— На Севере и Юге Осетии почему-то считают (по крайней мере, специалисты), что наши проблемы должны разрабатывать, научно освещать и пропагандировать другие специалисты, но только не мы сами. Однако, если среди осетин есть известные и признанные кандидаты и доктора наук, то кто мешает внимательно решать наши актуальные и злободневные проблемы?
В советский период обычно ссылались на различные запреты со стороны Северо-Осетинского и Юго-Осетинского обкомов КПСС. А кто с 1991 г., когда обкомов не стало, нам мешает? Может проблема в нас, осетинских исследователях? Считаю, в сегодняшней Осетии нет ни одной политической партии, научного учреждения, ВУЗа и т.д., кому бы удалось объединить наиболее талантливых исследователей, поставить перед ними актуальные задачи, чтобы они приступили к их исполнению, чего от них, кстати сказать, ждут давно.
Возвращаясь к вопросу, отмечу, проблема признания геноцида любого народа, в том числе и южных осетин, всегда тяжелая и многоаспектная задача. Проблема в том, что «проблема признания» и «проблема непризнания», образно говоря, ведут между собой ожесточенную и длительную борьбу — то скрытую, то открытую, в которой, как правило, участвуют государственные деятели, политические партии, общественные и религиозные организации, ученое сообщество и т.д. В качестве примера можно сослаться на Холокост (геноцид евреев), геноцид армян в Османской империи, геноцид абхазов и южных осетин в меньшевистской Грузии… Сторонники признания геноцида всеми возможными средствами и методами добиваются признания фактов массового уничтожения по национальному, религиозному, политическому и другим мотивам. А другая сторона, отстаивающая всеми силами факт «непризнания геноцида», как правило, подключает огромные экономические, политические, финансовые и другие силы, чтобы другие государства не признали очевидные факты массового уничтожения людей. Например, Турция угрожает разрывом дипотношений, различными экономическими и торговыми санкциями государствам, которые «созрели уже» для признания очевидного факта геноцида армян.
Еще раз подчеркну, что признание факта геноцида любого народа, в том числе и южных осетин — дело сложное, продолжительное, во многих аспектах – противоречивое. Однако понятно, что Осетия, как всегда, не только опаздывает, но и надеется в этом вопросе «на какого-то дядю».
— В своих трудах о геноциде Вы использовали только документальные сведения или была возможность общения и со свидетелями событий?
— В анализе геноцида югоосетинского народа я использовал архивные документы, и, конечно, многочисленные свидетельства очевидцев. Их 40-45 лет назад было еще много в Ногире, Беслане, частично Алагире и Владикавказе. В моем архиве до сих пор имеются записи, которые делал со слов этих очевидцев. Повторю, их было очень много в Ногире, основанном в 1920 г. десятками тысяч югоосетинских беженцев. Мне удалось записать в высшей степени интересные сведения от пожилых людей, например, Василия Сиукаева, Хазби Цхурбаева, Антона Хугаева, Сандро Гаглоева, Александра Санакоева и др. К сожалению, этой проблемой, кроме меня, никто не занимался. Мне удалось записать немало интересного и от других беженцев, вернувшихся в силу разных причин в Южную Осетию после предоставления им статуса автономии, т.е. после 1922 г. Среди них можно назвать Х. Гаглоева, В. Техова, А. Чибирова, Д. Цховребова, Н. Цховребова и др. Однако, главное в определении геноцида — письменные документы, хранящиеся в архиве. В этой связи выскажу идею о необходимости создания в архивах Северной и Южной Осетии специальных фондов, где бы хранились различные документы, касающиеся геноцида южных осетин.
К примеру, что касается геноцида армян. До той внутренней мобилизованности армянской нации, до высокого национального и религиозного самосознания, до которого они выросли, нам, осетинам, далеко. Армяне, в каком бы государстве они не были, прекрасно помнят, что они армяне, что у них древняя письменность, а, стало быть, и культура древнейшая. Именно поэтому, по моему убеждению, любой армянин будь то в Австралии, США, Франции, России четко осознает свои армянские этнические и религиозные корни и делает все для величия армян и Армении. Есть ли у нас столько внутренней мобилизованности? Развито ли у нас на столь высоком уровне национальное и религиозное самосознание? Готовы ли наши осетинские олигархи, как армянские, пожертвовать ради Осетии и осетинского народа хоть какую-то часть своих огромных состояний? Пусть об этом подумает каждый и придет к объективной оценке. А я воздержусь от ответа.
— Валерий Дударович, что необходимо Югу и Северу Осетии сделать, чтобы донести весь трагизм нашего народа до мирового сообщества?
— Необходимо работать всем, начиная от высоких государственных деятелей и, заканчивая учеными, общественными и религиозными организациями. Одним словом, все, чей голос может быть услышан — журналисты, публицисты, религиозные деятели и т.д. При этом не обязательно, чтобы они были этническими осетинами. Они могут быть кем угодно, лишь бы относились к трагедии осетин честно и объективно, т.е. положительно. Подчеркну, надо создавать на территории всей Осетии не только памятники жертвам геноцида, но и делать все, чтобы подрастающее поколение помнило о массовом истреблении южных осетин не только в 1920 г., но и в 1989-1992, 2008 г. Для этого предлагаю создавать мемориальные доски с соответствующими записями и прикреплять их к домам, школам, учебным заведениям и т.д.
Что касается признания геноцида, повторю, признание – процесс длительный, многоаспектный, иногда тянется десятки лет. Чем меньше численно народ, подвергшийся геноциду, тем труднее признается со стороны мирового сообщества геноцид. Мы должны быть готовы и к этому. Но сказанное не означает, что мы должны сидеть и ждать «милостей от природы». Мы должны активно работать и искать на дипломатических, политических, религиозных, спортивных площадках союзников. Признание суверенитета Южной Осетии опережает признание геноцида, так как суверенитет несколько государств признали, а геноцид пока никто.
Сказанное свидетельствует — впереди нас ждет огромная работа, где потребуются колоссальные усилия не только ученых, но и всех, начиная от политиков, и, заканчивая журналистами.
