Его мужеством восхищались палачи...
В Южной Осетии вспоминают жертв Ередской трагедии. 29 лет назад 12 мужчин были зверски замучены и заживо похоронены грузинскими фашистами. Провинились они только в том, что были осетинами. Самому младшему было 17 лет.
Это преступление без срока давности. Преступление, поражающее своей звериной жестокостью. Звери в человеческом обличье не понесли наказания.
«Демократическая Грузия» сотворенные ею злодеяния стыдливо замалчивает, твердя мантры об «оккупированных территориях». Игнорирует эти факты и так называемое «мировое сообщество».
В Грузии не было суда, подобного Нюрнбергскому. Такого суда не было и после геноцида 1920 года. И вирус фашистской «коричневой чумы» поражает все новые и новые поколения. Защита от неё - память.
Среди убитых в Ередви - сын жительницы села Дменис Венеры Джанаевой (Бестаевой) – Ибрагим Джанаев.
Время не лечит раны матерей, оно бессильно перед болью. Венере тяжело даются воспоминания о том «черном» марте, уничтожившим радость в ее жизни. Для матери, по ее словам, случившееся будто бы произошло только вчера, настолько врезались в память те страшные события.
«До сих пор помню, как он вышел из дома, во что был одет, его последний взгляд и фраза: « Мама, не бойся, со мной ничего не случится». Говорил, что его и десять грузин не одолеют — был известен своей силой», - рассказывает Венера.
Сами грузины после зверской расправы с ним с восхищением отзывались об Ибрагиме - выдержал все пытки электрическим током без единого звука.
Джанаев после службы в рядах Советской Армии в Москве, остался жить и работать там. Но когда враги вторглись на его родину, вернулся в Южную Осетию, в родной Дменис, и встал в ряды защитников Отечества.
Венера сквозь слезы рассказывает, как упрашивала сына не возвращаться домой, и еще долго после его приезда - вернуться обратно в Москву, боясь за него, а он с недоумением говорил матери: «Мама, как я могу уехать, когда грузины убивают моих братьев, а родина нуждается во мне. Пока тут творится такое, я не уеду никуда!».
«Он через лес села Сарабук добирался до Цхинвала, привозил пули и снабжал ими друзей, которые охраняли село... Мой сын ответственно ко всему подходил, искал способы помочь родине, особенно когда его назначили начальником», - говорит Джанаева.
О трагедии, случившейся с ее сыном, она узнала от соседок. По ее словам, в тот день к нему пришли друзья и позвали с собой в Цхинвал по делам. Ибрагим сел в ту злополучную машину, которую по дороге задержали грузины.
«В тот вечер мы с соседками смотрели новости. Грузинские СМИ передали информацию о "поимке осетинских экстремистов". У меня екнуло сердце. В голове сразу застучало - лишь бы не они. Рано утром ко мне пришли соседки и сообщили, что Ибрагима задержали», - вспоминает она.
Два года и семь месяцев родственники искали своих сыновей, отцов, братьев, которых похитили грузинские фашисты. 26 сентября 1993 года, благодаря информации, полученной из анонимных источников, было обнаружено захоронение зверски замученных заложников.
Как стало известно позже со слов очевидцев, их жестоко пытали электрическим током, ломали кости, отрывали руки и ноги, выкололи глаза, а потом живыми бросили в овраг, облили бензином, подожгли и засыпали землей. Над селом Еред у карьера земля еще несколько часов шевелилась, а несколько дней из под земли были слышны стоны.
«Когда место нашли и вскопали, от них остались только кости. Моего сына узнали по его белым кроссовкам. Рассказ о том, как их убили, стал вторым ударом для меня. Как можно так жестоко расправиться с человеком», - говорит Венера.
Ибрагиму было 25 лет. Он не дожил до своего 26-летия месяц.
«Если бы не остальные дети, я бы умерла вслед за ним, но я пожалела других. Всего вместе с Ибрагимом у меня было пятеро детей - дочка и четыре сына», - рассказывает убитая горем женщина. Годом ранее умер отец Ибрагима – Абдул. По словам Венеры, к гибели главы их семьи тоже причастны грузины.
«Абдул возвращался домой с работы и его вместе с другом поймали и сильно избили грузины, вследствие чего его здоровье сильно пошатнулось. Через некоторое время он умер. Наверное, хорошо, что не пережил смерть сына, он бы этого не перенес», - твердит Джанаева.
Комнату Ибрагима в доме никто не трогает. Его вещи, кровать, фотография в центре – память для Венеры о любимом сыне.
Она говорит, что всегда с трудом переживает очередную дату трагедии.
«Пусть даже враг никогда не переживет смерть своего ребенка, эта самая большая утрата для родителя», - сказала она.
Война августа 2008 года в Южной Осетии стала для матери с израненным сердцем еще одним тяжелым испытанием. Постоянный страх за других сыновей серьезно пошатнул ее и без того подорванное гибелью Ибрагима здоровье.
Венеру беспокоит состояние ее дома. В том военном августе рядом упал снаряд и нанес сильный ущерб жилью. Показывая дом, Венера обращает внимание на большую трещину, которая пошла по стене ее жилья. А под крышей сверху начали падать камни.
«Я боюсь жить в этом доме, вдруг он разрушится в один день, и я окажусь под завалами. Мой дом смотрела комиссия, были заявления к руководству республики, обещали помощь, но пока никаких изменений. Жду. У самой приобрести или построить дом, средств нет», - сетует она.
На потолках жилья, стенах видны разрушения. Венера с грустью смотрит на отметины войны, и смиренно надеется на помощь.
