Блиц-опрос: «Означает ли свобода слова вседозволенность?».
Хасан Кариев, корреспондент телеканала «Мир»:
Это один из тех вопросов, который относится к разряду риторических. Бывают журналисты, а бывают «ремесленники», которым разницы нет, как и что подавать – лишь бы заработать бонусы на нервной теме. Есть такое хорошее понятие, как информационная безопасность. Вот эти самые «ремесленники» в силу своей недальновидности и ограниченного ума порой слишком уж дают волю в разглашении своего мнения и какой-либо информации, которая может навредить государственной безопасности. Вопрос «свободы слова» - вопрос совести журналиста, то есть становиться творческой проституткой или нет?…Слава Богу, в контексте самоцензуры «на панель» идет журналисткое меньшинство…
Инга Кочиева, корреспондент газеты «Республика»:
Вопрос сформулирован так, чтобы получить на него возмущенный категорический ответ: «Ни в коем случае»! Свобода слова не должна быть вседозволенностью, бесспорно. Но свобода слова должна быть! Я всегда отвечаю одинаково на этот вопрос: мы ведем предельно политизированный образ жизни, журналисты прекрасно знают цену ответственности за свои слова, чтобы разбрасываться ими бездумно. Наши журналисты обладают внутренним цензором, который не позволяет им произносить вещи, способные нанести вред стране, это самое главное. Другое дело, что без конца рассчитывать на «политическую сознательность» журналиста и его терпение – тоже не самый правильный выход. Тем более что Южная Осетия – уже год является признанной независимой страной и должна формировать информационную политику по каким-то иным критериям, а не только по соображениям информационной безопасности: как бы чего не выболтать на радость врагу.
Когда речь идет о государственных СМИ, то тут, конечно, нечего спорить, в них есть рамки, определенные учредителем. Особо не разойдешься с критикой властей, не потому что тебя посадят, а просто – это смешно – критиковать своего учредителя.
Ну а свободной прессы у нас и вовсе нет, так что вопрос – риторический.
Роберт Кулумбегов, директор ГТРК «ИР»:
В вопросе в какой-то мере содержится ответ, потому что свобода слова – это свобода слова, а вседозволенность – это вседозволенность. Свобода слова проявляется, прежде всего, не только возможностью говорить то, что хочется, но и говорить вещи, которые к месту и по делу. Митинговщина, клевета, ложные обвинения и просто говорильня – это ни какого отношения к свободе слова не имеет. Мое мнение такое.
Инал Плиев, независимый журналист:
Свободу слова нельзя путать со вседозволенностью, а критику нельзя путать с клеветой. Законодательство Республики Южная Осетия предусматривает четыре законодательных запрета. Это запрет на публикацию порнографии, призывов к насильственному свержению существующего строя, пропаганда войны и жестокости.
Однако, к сожалению, слабо отражена ответственность с одной стороны – за нарушение свободы слова, а с другой стороны – журналистов за публикацию недостоверной информации.
Южная Осетия последние 19 лет была в состоянии перманентной агрессии, поэтому понятно, что экстремальная ситуация накладывала на нас определенные ограничения и самоограничения практически во всех областях. Но даже в таких условиях мы, как могли, развивали демократические права и свободы. Подтверждением демократического курса Южной Осетии является и то, что в условиях отсутствия негосударственных СМИ правительственные газеты активно публиковали и критические статьи. Понимание того, что, как говорил товарищ Сталин, «критика и самокритика – движущая сила развития общества», у руководства есть и всегда было. Теперь же, в условиях политически признанной независимости и гарантированного Россией прочного мира мы должны развивать эти добрые начинания.
У читателя есть право на получение достоверной информации, и ответственность должна быть очень жесткой за предоставление ему недостоверной информации, независимо от того, кто предоставил недостоверную информацию – журналист, предприниматель или чиновник.
