В своей основе русский орнамент, как и осетинский, композиционен, что и позволяет нам структурно объяснить соподчиненность его персонажей, их отношение (зависимость) к центральной антропоморфной фигуре, за которой легко прочитываются черты древней Богини Матери-земли. Изображенная в орнаментальной композиции, эта культовая фигура (иногда объединенная с Древом), как бы ниспосылает окружающему ее миру свое благорасположение, а иногда обращается к Верху, к своему священному супругу – Богу-отцу. Поэтому, вероятно, не случайно обнаруживаются в русской вышивке размещенные рядом ромб и крест, ромб и розетка, символизирующие соединение неба и земли, мужских и женских начал мира.
В русском орнаменте эта священная женская персона иногда определяется по расширенному книзу платью в виде треугольника, реже прямоугольника с усеченными верхними углами. Этот образ часто соединяется с Древом в одну фигуру, где платье сливается с треугольным основанием Древа. Подобный мотив использовали для вышивки подолов (зона низа) каргопольских женских рубах первой половины XIX века.
В архаических сюжетах роль Древа была центральной. Оно заменяло женскую фигуру или, как было отмечено, сливалась с ней. Образ Мирового древа появляется в южнорусских степях уже в архаическую эпоху и сохраняется вплоть до сармато-аланского времени. Былой священный образ сохранился и в культовой практике на русском Севере, где вплоть до начала ХХ века существовали священные рощи, камни, источники. В рощах не разрешалось рубить деревья, так как, по поверьям, это несло несчастье всей семье. В роще устанавливали часовенку, в которой вешали лоскутки ткани, холст или вышитые полотенца. Приносили также шерсть, масло, а при заболевании скота – кровавую жертву. В заговорах XIX века образ Мирового древа присутствует в облике «святого дуба», «дуба мокрецкого» или в облике белой березы, стоящей у «моря-океана», на которой помещались то «заря-зареница», то «мать Пресвятая Богородица». Богородица также отождествлялась с Мировым древом, чаще всего с березой. Вышеперечисленные особенности священного дерева обнаруживают себя и в обрядовой практике осетин, до сих пор обращающихся с молитвоформой к избранным деревьям и священным рощам.
В русском орнаменте постоянно встречаются священные птицы – медиаторы мироздания, и, как правило, они находятся в руках Богини или возле нее. Те же птицы являются постоянным атрибутом Мирового древа, при этом они иногда составляют в паре так называемую птичью «ладью», на которой находится Древо или сама Богиня. Образ «ладьи» для Богини может составляться из пары коней, оленей и т. п. Его мы встречаем и в осетинском орнаменте. Но в контексте нашего исследования важно отметить его присутствие еще в скифской пластике. Спаренные протомы птиц, коней, оленей символизировали объединительные бинарные начала космоса (мифологических близнецов), центром которого выступает Богиня-мать.
Значительна роль в русском орнаменте Севера изображения водоплавающей птицы, располагавшегося как на женском головном уборе, так и в женской одежде. Лебедь – одна из самых почитаемых птиц на Севере. В финском эпосе «Калевала» он называется «святой птицей». Но и в иранской культуре отыскивается древнейшее его обозначение. В Авесте на вопрос Заратуштры, кто принес закон Мазды на землю, Бог отвечает: «Это была птица Каршипта», идентифицируемая исследователями с водоплавающей птицей (гусь, утка). На некоторых осетинских погребальных стелах, в их нижней зоне, изображались парно именно утка или гусь – водоплавающие птицы, известные медиаторы «верха» и «низа» в архаическом космосе. Связываясь с порождающей энергией земли, водоплавающая птица являлась символом самой Богини. Обычно водоплавающие птицы располагаются в орнаменте по центральной оси, состоящей из антропоморфной фигуры, реже дерева.
Одной из весьма устойчивых форм изображения головы женского персонажа в русском орнаменте (кроме вышеобозначенного ромба) является рогатой формы головной убор. Реально существовавший женский головной убор – кичка – как бы имитировал рога коровы, что символизировало плодовитость его хозяйки. Рогатую кичку носили молодые замужние русские женщины, меняя ее в старости на безрогую. Подобный головной убор хорошо виден на культовой статуэтке скифо-кобанского времени (VII века до н.э.) из Дагестана. Такой же головной убор фиксируется и аланской археологией в Даргавском некрополе Северной Осетии и относится к XIII-XIV веку. Но еще в начале ХХ века у осетинских замужних женщин сохранялся своеобразный способ повязывания платка, когда его угловые концы торчали на лбу в виде маленьких рожков, имитировавших все те же рога коровы, и символизируя собой производительный период в жизни женщины. Головной убор женщины был одним из важнейших ее символов. Считалось, что простоволосая, она вызывает гнев покровителя дома, приводя к падежу скота, неурожаю и болезни. Поэтому рогатость – устойчивая черта в русском орнаменте и присуща только женским персонажам, являясь еще одним определяющим признаком изображений порождающей силы Матери-земли. Встречающаяся в орнаменте архаическая столбообразная фигура, имеющая рога, бесспорно, образ божественного женского персонажа.
Продолжение следует.
Валерий Цагараев,
Искусство и время, Издательство «Ир», Владикавказ, 2003 г.
