Николай Гадиев, член революционного комитета (Ревкома) Южной Осетии в июне 1920 года:
«Приблизительно в мае 1920 года к нам в село Рук, в штаб восстания, явились уполномоченные комитета большевиков Грузии Г. Девдориани и И. Моцонелидзе для обсуждения моментов борьбы и координации действий с последующим объявлением Советской власти в Юго-Осетии. В начале июня повстанцы перешли к активным действиям. Первое сражение утром 6 июня дал отряд под командованием Арсена Дзуццева. Меньшевистские войска в Дзау были разбиты, потеряв десятки убитыми и до 500 человек пленными. Остальные в панике отступили в сторону Цхинвала. Пленные гвардейцы были переправлены через перевал в Северную Осетию, но по распоряжению тогдашнего председателя Терского облисполкома А.Квирквелия их вернули обратно в Грузию.
Отряды осетинских повстанцев, объединившись в Дзау, двинулись в направлении Цхинвала и, после сражения, заняли его 7 июня».
Владимир Абаев, председатель Ревкома Южной Осетии:
«…Весь вечер 7 июня на улицах Цхинвала продолжалась стрельба. Когда к ночи стрельба утихла, штаб партизан прислал за мной Сико Кулаева и Цепка Джиоева. К полуночи я уже был в штабе, где застал Александра Джатиева, Николая Гадиева, Мате Санакоева, Чермена Бегизова и других. После полуночи началось заседание Реввоенсовета повстанцев, продолжавшееся до утра. Первым обсудили вопрос о дальнейших военных операциях. По этому вопросу было три предложения. Командиры отрядов, особенно Мате Санакоев, предлагали продолжить дальнейшее наступление, чтобы отбросить меньшевистские части за Мцхета. Второе предложение было мое – после объявления Советской власти укрепиться в районе Кехви, что диктовалось и облегчалось рельефом местности. В итоге было принято предложение А.Джатиева – остаться в Цхинвале. Характерно, что никто не настаивал на переговорах с меньшевистским командованием…
8 июня 1920 года в два часа дня в Цхинвале созвали митинг с участием вооруженных партизан, а также почти всего населения города и близлежащих сел. Президиум митинга устроили на балконе южного фасада дома Карсанова (ныне здание МВД – ред.). На митинге выступили А.Джатиев, Н.Гадиев, Е.Мебурнутов… 12 июня на рассвете меньшевистские войска повели на нас контрнаступление. После отхода партизан к селению Кехви, в город ворвались меньшевистские части, и началась дикая расправа над местными жителями-осетинами».
Чермен Бегизов, руководитель повстанческой организации селения Рук.
«Враг имел огромный перевес над нами. К моменту генерального боя наши вооруженные силы не превышали 500 человек. 12 июня в 4 часа утра завязался упорнейший бой на подступах к Цхинвалу, нам приходилось оборонять позиции на ширине в 10 километров…
Начался неслыханный вандализм: осетинское мирное население Цхинвала было истреблено, села сметались огнем артиллерии, беспощадно вырезались старики, женщины, дети. Напуганное этими зверствами население поголовно снялось с родных мест и бежало на Север. Дезорганизованные повстанцы бросились спасать свои семьи и оголяли фронт, так что бойцов в распоряжении командования осталось очень мало».
Владимир Газзаев, член Ревкома:
«…Мы чувствовали недостаток в патронах, так как при наступлении израсходовали почти весь боезапас, а пополнить его было неоткуда. Помню, стою с Мате Санакоевым у входа в штаб. К нам подходит Петре Кабулов, показывает одну обойму и говорит: «Как я буду воевать с пятью патронами?». Мате ему ответил: «Если убьешь пять меньшевиков – с тебя хватит».
Кроме того, нам срочно надо было пополнить запас медикаментов, и фельдшер Л.Чугуев открыл свой небольшой аптекарский склад и начал пополнять санитарные сумки.
11 июня наш отряд разведчиков под командованием Сико Кулаева в садах села Никози поймал трех знакомых мальчиков, учеников грузинской школы и доставил их в комендатуру. Мы подозревали их в шпионаже, но из-за малолетства отпустили.
Мидта Хасиев, боевой командир:
«...12 июня я занял позицию от села Мугрис до села Двани и держался там, пока крестьяне не успели перебраться в лес. Потом за ними мы и сами ушли туда.
24 июня к нам в лес прибежал крестьянин Сандро Парастаев и сообщил, что к ним в село прибыла конная гвардия. Я взял с собой Сандро Кочиева, Кирилла Джаттиева, Илико Парастаева и Аслана Санакоева, вышел на дорогу и увидел 5 конных гвардейцев, направлявшихся в лес через с.Цорбис. Мы последовали за ними. Гвардейцы отобрали у крестьян вещи и везли их на пяти арбах, забрали весь скот и 15 молодых девушек. Я вышел навстречу к гвардейцам и приказал им сложить оружие. Они сразу же повернули назад. Двоих мы застрелили.
5 июля 1920 года я с двумя повстанцами выехал в Оконский район на разведку. В селе Лиса мы остановились у моей родственницы. В это время к дому подъехали грузинские гвардейцы и предложили нам сдаться. Я им ответил, что оружия не сложим, вот готовят обед, пообедаем, а потом поговорим. Начальник гвардии Роман Жгенти обругал меня. Завязалась перестрелка. Когда мы стали их одолевать, Роман Жгенти закричал: «На, вот мое оружие!» и бросил винтовку, но не показал револьвер. Когда я вышел из дома, и стал подходить к нему, он в меня выстрелил, но не попал. Я сам его застрелил».
Николай Гаглоев, юго-осетинский повстанец:
«Отряд Тото Гаглоева отступал на Джер, остальные на Кехви. Отряд Андрея Джиоева искусно маневрировал, сдерживая бешеное наступление врага. Недалеко от села Хеит у меня кончились патроны. В Кехвской теснине нас снабдили боеприпасами, и я присоединился к пятнадцати партизанам, засевшим в теснине, напротив села Сер. Здесь мы взаимодействовали с группой Давида Кочиева, засевшей в Кехвской крепости и задерживали наступление противника в течение двух суток. Мы ушли только тогда, когда израсходовали все боеприпасы.
Илларион Джиоев, юго-осетинский повстанец:
«Меньшевистская армия наступала тремя колоннами на Цхинвал. Огневые позиции артиллерии противника были расположены следующим образом: шесть пушек у села Тирдзнис, а два орудия у села Арбо. Артиллерийский обстрел по нашей обороне длился два часа. Потом перешла в наступление пехота противника; она двигалась цепью в три ряда. Разгорелся бой. Через три часа противнику удалось прорвать нашу оборону на стыке двух рубежей в районе села Прис. Он стал обходить наш левый фланг, что создавало угрозу окружения наших частей. Поэтому был отдан приказ на отступление в направлении Дзау. В тот день к вечеру сильные бои разгорелись в районе села Кехви. Первая рота под командованием Кизо Тедеева подпустила противника близко к себе и открыла сильный ружейно-пулеметный огонь, в результате чего противник потерял около одной роты убитыми и ранеными».
Мате Санакоев, боевой командир:
«За эту ночь я составил такой план: занять город Гори с налета, линию Закавказской железной дороги от Гори до Сурамского тоннеля, разрушить железнодорожные мосты и паромы через реку Куру, укрепить подходы и ударить в тыл частям противника в Дарьяльском ущелье, после чего ударить в тыл противнику в Онском районе. С моим планом о дальнейшем наступлении не согласились Джатиев и Гадиев. В результате мы лишились возможности захвата у врага необходимого нам количества боеприпасов и вооружения, недостаток которых ощущался.
Утром 12 июня 1920 года меньшевики открыли сильный артиллерийский огонь из четырех батарей по нашей охране, одновременно пошла пехота. Противник стал нас обходить со стороны села Прис и прижимать к реке Большая Лиахва. Однако мы смогли его отбросить. Озлобленный противник поджег село Прис. Мы установили линию обороны Кехви-Саболок-Додот-Тбет. Штаб остановился в селе Дзау. В полдень прилетел аэроплан противника и сбросил бомбы.
14 июня противник возобновил наступление на наш левый фланг, отбросил третью роту, сжег села Кохат, Саболок и др. В селении Кларс меньшевики потеряли до 36 убитыми и много раненых. К вечеру наши части отошли по направлениям сел Гудис и Цру.
Части отходили вслед за населением, прикрывая их. Людей было так много, что они не вмещались в ущельях. Это было что-то невообразимое. Уходили старики, женщины с детьми… В эти тяжелые дни бывали случаи, когда измученные женщины бросали своих грудных детей в бурные, вздувшиеся от дождей горные реки, а вслед бросались и сами, предпочитая смерть позору – попасть в руки меньшевиков и сделаться предметом их гнуснейших издевательств.
20 июня меньшевики сожгли село Тли, наше положение становилось все хуже. Хлеба давно уже никто не ел. Боевые припасы кончались….
22 июня, после того как все беженцы переправились через хребет, я поднялся в Верхний Рук. При мне оставалось всего 30 бойцов и два пулемета. Я решил дать врагу последний бой. Гаглоеву Тото приказал залечь в лесу с 12 бойцами. Сам же с 18 повстанцами и с двумя пулеметами засел у поворота на мельницу. Подошел отряд меньшевиков и завязался бой. Мы отбили три атаки, тогда противник попытался обойти нас по высотам, но наткнулся на отряд Тото Гаглоева и, понеся потери, отступил. После нас обстреляла артиллерия… Наш лучший пулемет испортился, патроны были израсходованы. Мы решили отступить. Я приказал пулеметчику Василию Санакоеву разобрать и уничтожить оба пулемета, а людям по одиночке под обстрелом перебежать открытую местность»...
