Залина Пухаева, 1975 г.р., жительница г. Цхинвал.
Слово «война» само по себе страшное, а увидеть и пережить ее, взглянуть в глаза смерти – этот страх невозможно передать словами. Август 2008 года принес Южной Осетии море слез, невосполнимых потерь, разбитых жизней и покалеченных судеб. В тот злополучный день, 7 августа, когда земля содрогалась от разрывов снарядов, я, прижимая свой крест к груди, мысленно умоляла Бога, чтобы он спас моих детей от чудовищной смерти.
Мы все (жители нашего подъезда) сидели в маленьком душном подвале, в котором совсем скоро дышать стало нечем. С наружи доносился такой грохот, что мы зажимали уши детям, которые, не переставая, плакали всю ночь. Мой старший сын еще держался, но младший (ему тогда было пять лет) как будто отключился, он перестал реагировать на происходящее, он замер и уставился в одну точку. А ребенок наших соседей, примерно возраста моего сына, повторял одну фразу: «Ненавижу Саакашвили, я убью его!» Обстрел все не прекращался, снаряды разрывались в такой близости, что мы иногда думали, что они упали на наш дом. Не было никакой связи с внешним миром, нам сказали, что телефоны нельзя включать. Моя сестра живет по улице Октябрьская, и я ничего о ней не знала, как она, где она. Знала только, что ее сын уже несколько дней не появляется дома, стоял где-то на границе. Продукты питания между тем закончились, а дети просили еду. Но из подвала невозможно было выйти, обстрел ни на минуту не прекращался. Когда у нас догорели и последние свечки (света же не было), и мы остались в темноте, одна женщина не выдержала и решила подняться домой на второй этаж и принести еду и свечки. Мы не хотели ее отпускать, боялись, что она погибнет, но она не послушала нас. Она долго не возвращалась, мы уже и не думали, что она жива. Некоторые ее уже начали оплакивать. Но она вернулась примерно через час-полтора, бледная, еле стояла на ногах. Оказалось, что в тот момент, когда она собрала продукты и воду в пакет и хотела уже спуститься в подвал, поблизости разорвался снаряд, ее отбросило, она больно ударилась о стенку и потеряла сознание. Когда она пришла в себя, подползла к двери, но она не открывалась. Она с трудом открыла дверь и спустилась в подвал. Все это она рассказала уже потом, когда немножко пришла в себя. Нам пришлось отпаивать ее валерианкой. В таких ужасных мучениях мы провели три дня, три наполненных ужасом дня. Когда немного стихал грохот обстрела, кто-то из нас выбегал и приносил еду и воду детям. Прошло уже больше года, но мои дети еще не оправились от пережитого, младший боится один в ванную зайти, он, то и дело вздрагивает во сне.