Борис Джиоев, 1938 г.р., житель г. Цхинвал:
В злополучную ночь с седьмого на восьмое августа 2008 года я находился на работе. Я работал диспетчером в РГУП «Энергоресурсе - ЮО». В тот день я был дежурным. Неожиданно ближе к полуночи раздался первые мощные взрывы, затем они усиливались, и казалось, становились все ближе и ближе. Южная Осетия обстреливалась грузинскими фашистами из гаубиц, минометов, артиллерии, БМП, танков с применением запрещенных систем залпового огня «Град». Спустившись в подвал, я не мог до конца осознать происходящее, я растерялся, хотел позвонить жене, но не мог до нее дозвониться, так как городская телефонная сеть была почти полностью выведена из строя, мобильная связь тоже работала частично.
В подвале было несколько человек. На мгновение мне показалось, что обстрел стих, и я поднялся наверх осмотреться. В эту минуту раздался грохот, ударной волной меня отбросило, и я ударился о бетонную стену. С большим трудом мне удалось спуститься обратно. Ушибы, полученные во время падения, давали о себе знать, и я уже не мог никуда подняться. 10 августа, когда в город вошли российские войска, меня отправили в больницу. Там мне выписали лекарства, слава Богу, серьезных ранений я не получил. Война закончилась, и раны на теле зажили, но когда заживут душевные раны, никто не скажет. Ведь все это было не один день - несравнимая ни с чем грузинская жестокость давала о себе знать еще в 90-е годы ХХ века. Грузинские нелюди закапывали осетин заживо, сжигали их и истязали разными способами.
20 мая 1992 года произошла трагедия. Грузинские фашисты вывели всех людей из автобуса, женщин, детей, стариков и в упор расстреляли мирных жителей Южной Осетии, которые ехали по объездной дороге Зар. Тогда погиб мой двоюродный брат. Когда погибших привезли в город, все бежали в сторону больницы, я тоже пошел посмотреть, но своего брата не узнал, это было невозможно – они все были в крови. Люди кричали, плакали, от жалости к ним у меня разрывалось сердце.
Невозможно было смотреть на истерзанные трупы женщин, стариков, детей. Это было невыносимо.