(Продолжение.)
15 июля 1746 года императрица Елизавета издает указ о приглашении осетинских послов в Петербург. 14 августа, согласно указу, по представлению от Коллегии иностранных дел Сенат принял решение "о приезде в Россию из Осетии ради крещения и для других…секретов…".
Весть о назначении русско-осетинских переговоров очень быстро достигла Осетии, где она была встречена с необычайным воодушевлением населением, получившим надежду на российскую защиту и поддержку. Во многих обществах Осетии народ устраивал пиры в честь императрицы российской, а между тем Зурабу Магкати, как двигателю всего этого процесса, предстояло формировать состав посольства и готовиться к отъезду в Петербург.
Он подошел к этому вопросу весьма ответственно, проявив исключительное государственное мышление - Зураб Магкати укомплектовал посольство из пятерых представителей осетинских обществ из каждого исторического региона: Дигории, Южной, Юго-восточной и Центральной частей Осетии.
Осенью 1746 года посольство было полностью сформировано, однако отправка его в Петербург затянулась еще на три года. Это было вызвано интригами грузинских духовных лиц во главе с архимандритом Пахомием, служивших в Осетинской духовной комиссии, которые во всем историческом процессе сближения России с Осетией преследовали исключительно свои корыстные цели.
Сенат рассмотрел новые обстоятельства "осетинского дела" и заключил, что, с одной стороны, приводить в христианскую веру осетин им никто не может запретить, поскольку это процесс добровольный, Осетия же - страна независимая.
Союз России и Осетии противоречил интересам Турции, Персии и Крымского ханства, которые ожесточенно сопротивлялись каждому проявлению сближения России с народами Северного Кавказа.
Против этого союза были также восточные и западные грузинские марионеточные провинции - вассалы Турции и Персии и отдельные кабардинские феодалы, стремившиеся распространить свое влияние на Осетию.
Между тем, русское правительство приняло решение все же пригласить осетинское посольство в Петербург, но ответа на вопрос о присоединении Осетии к России велено было не давать, опасаясь осложнений с Турцией и Персией.
Осетинские старшины, с которыми был и Зураб Магкати, 8 февраля 1748 года прибыли в Кизляр и подали новое письмо на имя императрицы. В письме четко указаны интересы Осетии, ради которых только и имело смысл ехать в Петербург на переговоры: "В том надеемся, что всемилостивейшая государыня по силе нашего прошения в вечное подданство нас примет и под своею защитою с великой милостию сохранит".
ОСЕТИНСКОЕ ПОСОЛЬСТВО
Новым указом, изданным в мае 1749 года, императрица Елизавета назначила проведение переговоров с Осетией.
Зураб Магкати, понимая всю государственную важность предстоящего дела, отнесся к формированию посольства как настоящий лидер народа - он подобрал делегацию по территориальному принципу.
Итак, в состав исторического первого осетинского посольства вошли три представителя из знатных осетинских родов:
Зураб Магкати - из Зарамага Касарского ущелья - глава миссии;
Эба Кесати - из Закка, Южная и Центральная Осетия;
Батырмирза (Георгий) Цопанати - из Дзуарикау Куртатинского ущелья.
Послов сопровождали "служители", как правило, близкие родственники:
Канамат (Дмитрий) Магкати - сопровождал отца, Зураба Магкати;
Сергей Алгузати - из рода Агузата, родовая территория которых расположена в Южной Осетии, сопровождал Батырмирзу Цопанати;
Дживи Абайти из села Сба, Южной Осетии, также из рода Агузата, был в свите посольства.
Таким образом, состав посольства был достаточно представительным, отражавшим интересы всех частей Осетии. Члены посольства прекрасно ориентировались в политических процессах, знали, какие интересы должны отстаивать в Петербурге и какое огромное историческое значение имеет возложенная на них ответственность.
Глава посольства Зураб Магкати был наиболее искушен в политике, он был хорошо образован, свободно владел русским, грузинским и кабардинским языками. Он имел богатый опыт общения с петербургским высшим светом: с 1724 по 1734 годы он сопровождал Вахтанга VI на переговорах с российским правительством, был с ним на приеме у Петра I.
Вернувшись в Осетию, Магкати твердо был уверен, что осетино-русский союз не имеет альтернативы, и занялся активной деятельностью по осуществлению этой мечты.
Зураб Магкати был широко известен не только в Осетии, но и на всем Северном Кавказе, где пользовался большим авторитетом и уважением. Он был женат на дочери дигорского дворянина из сословия "баделиата". Его обширные связи с кабардинскими владетелями, с Кавказом, глубокое понимание России, которую он достаточно хорошо изучил за десять лет, делали его незаменимой фигурой в политических процессах.
Эба Кесати был также знатного происхождения, но более всего в Осетии он был известен как военачальник, "которому все повинуются". Он обладал незаурядной яркой внешностью, большой физической силой. Как это принято у осетин, о полководце Эба Кесати были сложены легенды, о нем рассказывали в народных преданиях.
Батырмирза Цопанати из Куртатинского общества был так же, как и другие осетинские послы, достаточно известным и влиятельным человеком в Осетии.
Посольство в полном составе собралось в родовом владении Зураба Магкати в горном ауле Зарамаг и 25 сентября 1749 года выступило в путь в сопровождении казачьего отряда на верховых лошадях.
Вряд ли первые осетинские послы представляли, какой трудный и опасный путь им предстоит, как надолго они покидают родной край и как непросто будет добиться той исторической цели, к которой Осетия только-только приблизилась. Но каждый из них четко знал - без союза с Россией у Осетии нет шансов на выживание, и все они были готовы к трудностям.
В Астрахани, куда посольство прибыло уже в конце октября, губернатор Брылкин выделил членам делегации специальный транспорт - комфортабельные "коляски", для каждого посла отдельную. По пути из Астрахани вплоть до Москвы послы имели право останавливаться в русских городах и осматривать достопримечательности, но чрезвычайная важность миссии не позволяла им отвлекаться на второстепенные дела.
К тому же в ноябре в России уже зима, посольские кареты после Царицына пришлось сменить на сани, которые двигались значительно медленней, да и суровый климат явился серьезным испытанием для южных людей. В дороге тяжело заболел Батырмирза Цопанати, но он не позволил делегации прервать из-за него путь. На 38-й день после отъезда из Астрахани, 7 декабря 1749 года, осетинское посольство прибыло в Москву.
В тот же день послы Осетии были торжественно приняты на собрании правительствующего Сената, где стороны обменялись соответствующими моменту официальными приветствиями. Перед собранием выступил Зураб Магкати, выразивший благодарность "за оказанную к ним Е.И.В. высочайшую милость". Генерал-прокурор, князь Н.Ю. Трубецкой, верховный руководитель Сената, непосредственно взял шефство над посольством.
Сенат распорядился о размещении послов на "достойной квартире" и обеспечении их всем необходимым. Трубецкой поручил придворному лекарю приболевшего посла Батырмирзу Цопанати.
Тем временем в Москве велась работа с архимандритом Пахомием, главой Осетинской духовной комиссии, в результате русское правительство сочло убедительными доводы Пахомия о том, что происки противников русско-осетинских связей носят политический характер. Он подчеркнул, что "Осетия - страна независимая, самоуправляющаяся, состоит она из обществ по родовому и территориальному принципу, возглавляют общества старшины". Пахомий подтвердил, что "…все члены посольства - люди знатного происхождения, облеченные властью в своих обществах".
ПОСОЛЬСТВО ДЕЙСТВУЕТ
9 февраля 1750 года осетинское посольство въехало в Санкт-Петербург, где их тепло встретили и поселили в "Соловьевском белокаменном доме на Васильевском острове". Уже через несколько дней Сенат рассмотрел основные вопросы, которые ставили осетинские послы: о желании осетинского народа принять российское подданство и переселении на предкавказскую равнину.
Однако принять немедленно положительное решение по таким стратегическим вопросам российское правительство оказалось не готово в условиях политической неопределенности в отношении Турции и Персии. Отказать же осетинским послам, прибывшим по собственному указу императрицы и в соответствии с интересами самой Российской империи, тоже не представлялось возможным.
Обладая соответствующими полномочиями, посольство Осетии выполняло функции постоянно действующего дипломатического представительства в России. Под покровительством князя Трубецкого осетинские послы знакомились с Петербургом, с русской культурой, побывали на Сестрорецких оружейных заводах, где им в дар были преподнесены украшенные золотом ружья, изготовленные русскими мастерами.
5 июля 1750 года осетинское посольство Зураба Магкати было приглашено на собрание Сената, где представители Осетии вновь высказали готовность к переговорам. Выступление послов, манеры и достоинство, с которым они общались с высшими чиновниками Петербурга, их образованность и заметный аристократизм сняли все сомнения относительно знатного происхождения осетинских послов.
16 июля 1750 года осетинское посольство вновь пригласили на собрание Сената. И эту дату можно считать уже началом официальных русско-осетинских переговоров.
Сенаторы выслушали речь Зураба Магкати, в котором он отметил три ключевых вопроса, составлявших цель осетинского посольства в переговорах - решение проблемы вхождения Осетии в состав России, так как "весь осетинский народ желает быть в подданстве Е.И.В.", обсуждение проблемы внешней безопасности Осетии и вопрос о переселении осетин на предгорные равнины.
Понимая, что осуществление столь серьезной осетинской программы должно быть оправдано адекватным политическим интересом со стороны России, Магкати заявил Сенату, что Осетия способна выставить 30-тысячную армию. Предложение о военном сотрудничестве было достаточно веским аргументом в пользу принятия осетинской программы на детальное рассмотрение. Однако российское правительство все больше интересовал вопрос о рудных месторождениях Осетии, о которых сообщалось в осетинских прошениях еще до отъезда в Петербург ("о всяких секретах осетинской земли").
Зурабу Магкати пришлось придержать этот козырь на тот случай, если Сенат примет на рассмотрение изложенные в программе посольства вопросы. Он лишь высказал просьбу представить посольство императрице "для земного поклонения", втайне надеясь, что вмешательство Елизаветы ускорит достижение положительного результата переговоров.
Сенат предложил послам не спешить на родину и продолжать выполнять послам представительские функции и предложил осетинам свои услуги в налаживании дипломатической почты в Осетию для доставки их писем родным и близким, за которых они так сильно беспокоились.
Следует отметить, что весь ход русско-осетинских переговоров укладывался в рамки дипломатического протокола высокого уровня.
Как и следовало главе дипломатической миссии, Зураб Магкати все выступления в Сенате делал на осетинском языке, несмотря на то, что прекрасно владел русским. Этим же объясняется тот факт, что он настоял перед отправкой посольства на включении в состав делегации официального переводчика, хотя мог бы сам справиться с этой задачей - он не мог допустить, чтобы глава посольства выступал одновременно в роли переводчика на переговорах.
ИНТРИГИ И ПРОВОКАЦИИ
Между тем, пока в Сенате ждали смены политического климата на международной арене, шло время, которое максимально использовали для создания новых препятствий русско-осетинским отношениям, засланные с этой целью эмиссары грузинских вассалов Османской империи и Персии.
К антиосетинской кампании примкнули также протурецко настроенные представители грузинского царского двора в Петербурге.
Надеясь, что без переводчика русско-осетинские переговоры зайдут в тупик, в марте 1751 года грузинско-турецкие "лоббисты" наняли двух солдат и вместе с ними совершили нападение на осетинское посольство. Им удалось прорваться в здание, схватить переводчика Вениамина Ахшарумова и жестоко избить его. Однако увезти его с собой им не удалось, так как к тому времени подоспела охрана посольства.
После этого инцидента Зураб Магкати попросил аудиенции у князя Трубецкого. Во время встречи он настоятельно просил генерал-прокурора об усилении охраны посольства, отметив при этом, что русское правительство потратило слишком много времени, реагируя на провокации грузинских эмиссаров, засланных специально для срыва переговоров.
Трубецкому и самому стало ясно, что отчасти им это удалось - все последнее время в Сенате вместо переговоров занимались выяснением происхождения осетинских послов и их правомочности. В затянувшемся на много лет следствии по бесконечным грузинским доносам была поставлена точка.
Переговоры возобновились. Сенат пригласил осетинское посольство на собрание. Здесь уже Зураб Магкати в полной мере использовал все свои способности, чтобы вернуть русское правительство к обсуждению именно тех вопросов, ради которых посольство находилось в Петербурге.
Сенат объявил, что послы в ближайшее время будут приняты императрицей Елизаветой Петровной. Коллегии иностранных дел были даны соответствующие поручения.
29 октября 1751 года осетинских послов принял статс-секретарь, советник Коллегии иностранных дел В.М. Бакунин, считавшийся специалистом по Северному Кавказу. Стороны обсудили весь комплекс вопросов, связанных с предстоящей встречей на высшем уровне, коснувшись и кавказской проблематики.
Об отношениях с Кабардой послы отзывались сдержанно. Они отметили, что с кабардинцами у осетин дружественные отношения, хотя часть кабардинских владетелей проявляет непонимание принятия осетинами христианства.
На этом этапе переговоров послы постарались не поднимать вопроса о российском подданстве, они лишь заверили статс-секретаря В.М. Бакунина, что хотели бы только встретиться с императрицей Елизаветой Петровной "для поклона и благодарения".
ОФИЦИАЛЬНЫЙ ПРИЕМ ИМПЕРАТРИЦЫ
По итогам этих переговоров Коллегия иностранных дел подготовила доклад для канцлера Бестужева-Рюмина, который затем изложил свою позицию Сенату и императрице.
Канцлер подчеркивал важное стратегическое расположение Осетии в центре Кавказа, откуда можно было бы контролировать дороги в Закавказье, в связи с чем Осетия представляла для России значительный интерес. Учитывая это, он отметил, что желательно поддержать предложения осетинского посольства.
Также в докладной записке канцлер предусматривал определенные льготы для развития торговых связей осетин с русской пограничной линией: освободить их от уплаты пошлин в Кизляре и Астрахани. Со своей стороны Осетия должна была взять обязательство "российских подданных людей, каковым бы они нещастливым образом в руки их ни попадали, отдавать в российские города".
Что касается основного вопроса - присоединения Осетии к России, Бестужев-Рюмин считал, что для решения столь сложного вопроса в существующей международной обстановке не созрели еще необходимые условия. "При всем же том, о действительном их в подданство принятии, кажется, надобно умолчать, да и присягою при первом случае их не обязывать".
Сенат полностью согласился с положениями представленной докладной записки Бестужева-Рюмина, который определял внешнеполитический курс Российской империи.
В декабре 1751 года состоялся официальный прием осетинского посольства императрицей. Как и было рекомендовано в докладной записке Бестужева-Рюмина, Елизавета Петровна благосклонно приняла послов, обещав им "высокомонаршую милость" и лестно отозвалась об осетинском народе и его приверженности христианской вере. В свою очередь, Зураб Магкати поблагодарил императрицу российскую за благосклонность и теплый прием, оказанный осетинскому посольству. Императрица распорядилась о преподнесении послам богатых даров.
Прием у Елизаветы Петровны, без сомнения, надо рассматривать как знаковое событие, основной вехой в установлении русско-осетинских отношений как следствие успешных дипломатических контактов на высшем уровне.
После официального приема переговоры продолжались. Сенат еще раз рассмотрел план Бестужева-Рюмина и принял его с незначительными дополнениями: о переселении осетин на земли, отмеченные Зурабом Магкати на карте у советника Бакунина, и об освобождении от таможенных пошлин.
Астраханскому губернатору предписывалось: "А которые будут приезжать для продажи своего скота и протчего купечества, и их от обыкновенных пошлин против других горских народов уволить, ибо та пошлина вместо их имеет браться с российских купцов".
Посольству была выделена охрана в дорогу, четырнадцать подвод для транспортных нужд, вручены богатые подарки от российской императрицы. Вечером 28 января 1752 года Сенат устроил прощальный прием в честь осетинского посольства, на который в полном составе явились все члены осетинской дипломатической миссии.
Послы благодарили императрицу Елизавету Петровну, всех членов Сената за теплый прием и благосклонное отношение к их миссии в Петербурге и заверили собравшихся в твердости соблюдения всех достигнутых договоренностей.
ИТОГИ РУССКО-ОСЕТИНСКИХ ПЕРЕГОВОРОВ
Дипломатический вояж осетинских лидеров в Россию имел огромное значение для Осетии. Первые осетинские послы Зураб Магкати, Эба Кесати и Батырмирза Цопанати, преодолев упорное сопротивление многочисленных противников российско-осетинского союза, добились установления тесных дипломатических отношений между Осетией и Россией и открыли путь к сотрудничеству с могущественной северной державой.
Тот факт, что посольство было принято на самом высоком уровне императрицей Елизаветой Петровной, уже говорит о том, какое важное значение придавала Россия союзническим отношениям с Осетией, которую воспринимала как единую страну с единоверным населением.
Объективно же вопрос, представлявший жизненно важный интерес для Осетии, на этом этапе не мог быть решен в условиях, когда Россия была обременена тяжелыми международными обязательствами и не могла позволить себе осуществления своих геополитических интересов на Кавказе.
Осетия не могла быть принята под протекторат Российской империи до определения своих отношений с Турцией. Однако детальное ознакомление российского правительства с осетинским вопросом приблизило проблему, позволило на ней сфокусироваться и заставило искать реальные политические шаги для ее решения.
Россия и Осетия убедились в закономерности стремления навстречу друг другу и в исторической неизбежности этого процесса. Осетия получала, благодаря России, жизненное пространство, в ее лице - страну-защитницу, а Россия в лице Осетии - единоверного и надежного союзника в стратегически важном для себя регионе. Нужен был новый расклад международных сил, чтобы приступить к осуществлению этих планов.
Переселение осетин на объявленные вольными и свободными земли вдоль рек Фиагдон и Ардон - исторические земли древней Алании - было поддержано российским правительством, однако до строительства в этих местах русских военных крепостей безопасность переселенцев не была гарантирована. Этот вопрос также оставался нерешенным, но уже прочно находился в поле зрения русского правительства, как один из наиболее перспективных в кавказской политике России.
Важным итогом переговоров можно считать также и успех в экономической дипломатии осетинских послов - соглашение по беспошлинной торговле, которую осетины теперь могли вести с Россией, привозя свои товары в Кизляр и Астрахань.
Таким образом, первые русско-осетинские переговоры положили начало новому этапу в истории как Осетии, так и России, коренным образом повлияв на судьбы всех народов Кавказа.
Первое осетинское посольство 1749-1751 годов, возглавляемое Зурабом Магкати, сумело в непростых политических условиях показать России взаимную важность и необходимость государственного союза с Осетией. Эту политическую победу осетинской дипломатии, с высоты сегодняшнего дня по праву следует считать подвигом во имя будущего своего народа.
Сегодня Посольство Республики Южная Осетия в Российской Федерации, учрежденное 260 лет спустя после этих исторических событий, является историческим преемником первого посольства Осетии в Санкт-Петербурге и с достоинством и честью продолжает генеральную линию, выработанную своими выдающимися предшественниками - союз с Россией.
Союз во имя будущего наших народов. С благодарностью и почитанием памяти предков.
Дмитрий МЕДОЕВ, Чрезвычайный и Полномочный Посол Республики Южная Осетия в Российской Федерации, кандидат политических наук
