Габуева Этери Ильинична, 1934 г.р., жительница Цхинвала.
В августе 2008 года из-за постоянного обстрела Цхинвала со стороны Грузии нам пришлось отправить детей во Владикавказ. Сама я осталась в городе с дочерью и супругом.
В ночь с 7 на 8 августа раздались сильные взрывы. Было уже ясно, что это – начало войны. Когда ждать конца, нам было неизвестно. От взрывной волны появился некий гул в ушах, разбились все стекла в доме. Нам пришлось нелегко, хуже, чем при первой войне (1992 год). В эту ночь грузинские самолёты сбрасывали бомбы, они со свистом падали на наши дома. В свои уже не молодые годы я думала, что пережила все ужасные времена в своей жизни, однако это было только начало. Наш подвал не подходит под бомбоубежище, и в случае взрыва мы бы оттуда не смогли выбраться. Боясь туда спускаться, мы решили остаться на нижнем этаже нашего дома, с надеждой, что сможем выжить. Несмотря на постоянные обстрелы, война началась очень неожиданно. Мы не успели даже запастись водой и хлебом, хотя в этот момент это было второстепенно.
За 20 лет я привыкла к обстрелам, но эта война была настолько страшной, что я не думала уже ни о чем. Мне оставалось лишь молить Бога о милости и спасении жизни близких мне людей.
Когда раздался взрыв мины и наш дом задрожал, я думала, что всё, сейчас наш дом рухнет, но мина попала на соседний дом. Оттуда выскочила с криками о помощи соседка. Она кое-как под обстрелом смогла перебраться через забор к нам, и мы её приютили, так как ей некуда было больше идти. Мы сидели в этой пыльной комнате на полу и ждали сами не понимали чего. То ли конца войны, то ли собственной смерти, которая была всё ближе и ближе. Казалось, что время остановилось, не было возможности даже кого-то просить о помощи. Сидя в темной комнате, мы даже боялись зажечь свечу – этим мы бы просто обрекли себя на смерть. Я хоть уже и стара и видела немало за свои годы, но эта война добила меня. К тому же, сколько бы ни было человеку, самое главное, что у него есть - это его жизнь, которую никто не имеет права отнимать.
На следующий день к нам смогли дозвониться наши близкие, они нас успокаивали, говорили, что помощь уже на подходе. Но, к сожалению, к нам в тот день никто не пришёл на помощь. Был и один странный факт: как только мы звонили нашим родным, начинался обстрел в то место, откуда мы звонили. Как оказалось потом, грузины через сигнал мобильных телефонов определяли, с каких мест производятся звонки.
…Я не знаю, как передать ту боль, которая преследовала меня в течение этих лет. Вокруг умирали люди, например, кого-то после тяжёлого рабочего дня грузинская пуля могла настичь по дороге домой, когда внезапно начинался обстрел города. Рабочий день тоже был под постоянным напряжением...
В те страшные дни мы все ждали помощи, думали, что она вот-вот подойдёт, и наш город смогут отстоять, но её всё не было и не было. В шкафу оставался последний кусочек хлеба, который мы разделили на 4 части. Запасы воды были на исходе. И выходить куда-либо тоже просто не было смысла. От каждого взрыва я содрогалась. Эти дни для меня – самые тяжёлые в моей жизни. Я никогда не думала, что столкнусь с чем-то подобным. Казалось, что от взрывов всё вокруг рухнет.
На протяжении пяти дней я была будто в страшном сне, где всех убивали, во всех без разбора стреляли и всячески пытались уничтожить все живое. Я благодарна Богу за спасение. Ведь мы были безоружны, и супруг у меня уже в возрасте, мы не смогли бы защититься. В ожидании конца к нам внезапно кто-то постучался. Мы от ужаса притихли, не издавали ни звука, думая, что это грузины. Но когда мой племянник позвал меня по имени, я бросилась к двери и открыла её. Со слезами на глазах я обняла его и благодарила Бога за то, что война кончилась и мы спасены. Нашу улицу невозможно было узнать, она была в руинах, всюду были трупы грузинских военных, всё было сожжено и разрушено. Стоял ужасный запах трупов и гари. Я не знала, что нас ждёт впереди, но самое страшное было уже позади.
