Пожалуй, нет в Южной Осетии человека, который в той или иной степени не знаком с Робертом Кулумбеговым, не знаком хотя бы с одной из многочисленных граней его творческой деятельности. Журналист, научный работник, карикатурист, автор нескольких оригинальных переводов на осетинский язык известных мультипликационных лент, ну и, наконец, один из «долгожителей» национального телевидения, много лет с небольшими перерывами возглавлявшего государственный телеканал. Рамки газетного интервью не могут в полной мере раскрыть личность этого незаурядного человека, каждое из направлений его деятельности – тема отдельного разговора, но мы попытались объединить их в одной беседе, которая, возможно, в определенной степени позволит раскрыть Роберта Кулумбегова с не совсем известной стороны. Роберт Кулумбегов рассказывает о себе, своей семье, прошедшем жизненном пути и, безусловно, о творчестве.
– Мой отец, выходец из простой семьи сельских тружеников, мать – дочь областного судьи, в то время фигуры достаточно значительной и влиятельной. Она работала после окончания медицинского училища в Зиулетской сельской больнице, отец как раз в тот период вернулся из армии и начал работать водителем грузовика. По роду службы он заезжал в сельскую больницу, где и произошло его знакомство с молоденькой медсестрой из города, которая ему сразу же приглянулась. Отношения молодых людей развивались по вполне предсказуемому сценарию, однако возникла проблема, препятствующая их логическому продолжению. Отец девушки – большой областной чин, которому вряд ли могло понравиться, что его дочь обхаживает какой-то простой парень из села. Поэтому мой будущий отец не нашел ничего лучшего, чем воспользоваться старинными национальными традициями и похитил девушку, причем увез ее далеко, в Казахстан, где раньше проходил военную службу. Дальше события разворачивались по детективному сценарию. Мой дедушка поднял на ноги всю областную правоохранительную систему, использовал весь административный ресурс, были обыски по всей деревне и даже в соседних селах, где могли предположительно оказаться "беглецы". Однако поиски результатов не дали, поскольку никто и не подозревал, где могли укрыться сбежавшие. К тому времени молодая пара уже укрылась в Казахстане, где они прожили последующие четыре года. Там же родился и я. После рождения внука дедушка, как это в большинстве подобных случаев бывает, оттаял, состоялось примирение родственников, и с моего прямого "влияния" зятя в семье Кочиевых все же приняли. Меня привезли в Южную Осетию, белобрысого, русскоговорящего... В родовом селе отца мое появление также вызвало повышенный интерес. Через несколько лет всех мальчиков, которые рождались в той округе, начали называть Робертами. Так что почти все Роберты Кулумбеговы родом из селения Гуиргуина и все они младше меня. Наверное, их родителям казалось, что если назвать новорожденного сына Робертом, он будет таким же белобрысым и русскоговорящим.
– Школьные годы – это именно тот период в жизни каждого человека, с которым в последствии ассоциируются самые теплые и трепетные чувства. Какими эти годы остались в Ваших воспоминаниях?
– Как и все родители, мои тоже принципиально придерживались позиции, что сын должен быть отличником и только! Что, естественно, было ношей крайне тяжелой и отчасти для меня неподъемной, поскольку уже в средней школе я стал понимать, что мне легко даются только гуманитарные науки. Я был мальчиком старательным, ответственным и, как любила повторять одна знакомая моих родителей, до неприличия положительным. Но это не означает, что в моем детстве и юношестве не было событий из ряда вон выходящих, случались и драки, и мордобои, и даже приводы в органы госбезопасности…
– А вот последнее никак не увязывается с образом «правильного» ребенка. С этого места подробнее, если можно…
– Сейчас уже наверно об этом говорить можно. Сегодняшние дети развлекаются с помощью компьютерных игр, посредством которых можно виртуально создать любой антураж, будь то далекое будущее или древность. В наше время, естественно, всего этого не было, мы развлекались по-другому. В 8-ом классе мы с одноклассниками виртуально создали так называемое независимое государство, дали ему название – Остров Сакраменто. Территориально оно полностью соответствовало очертаниям Южной Осетии, тогда еще автономной области в составе ГССР. В нашем «государстве» все было по-серьезному, мы объявляли войну таким же виртуальным государствам, принимали бюджет и т.д. Одноклассники поделили «портфели» министров, мы проводили заседания Правительства, словом, все как в настоящих государствах. Независимость государства мы провозгласили еще при Советском Союзе, задолго до того, как это могли вообще представить. Кстати, в нашем государстве будущий президент РЮО Эдуард Кокойты, который тоже был моим одноклассником, был министром обороны. Я же был целым президентом придуманного государства. Мы играли в эти игры до поры до времени, пока однажды нас не пригласили в Комитет госбезопасности, интересуясь всем тем, чем мы, подростки, занимаемся и как это может повлиять на курс партии и комсомола. После того, как меня вызвали в соответствующие органы и провели определенную беседу, пришлось уничтожить все документы и «сложить полномочия». В советское время привод в КГБ был серьезным аргументом для того, чтобы поставить крест на своем дальнейшем продвижении, но в моем случае все закончилось благополучно, в органах работал мой дальний родственник по фамильной линии, который сделал все возможное, чтобы «сепаратизм» был трактован исключительно как ребяческая шалость.
– Молодому человеку, который успел, хоть и виртуально, побывать президентом, наверняка непросто было определиться с выбором дальнейшего пути. И, тем не менее, достаточно обычный для тех лет выбор – историко-филологический факультет местного пединститута. Какими в тот период были личные представления будущего?
– В то время существовал этакий престиж, если можно так выразиться, вхождения в комсомольские и партийные организации. Если человек не состоял в названных организациях, перед ним закрывались практически все двери. Еще в школе я принимал участие в комсомольской работе, был секретарем комсомольской организации школы, так что намерение продолжить аналогичную работу и в ВУЗе, конечно же, присутствовало. Думал получить высшее образование и продолжить работу в партийных структурах. Карьерные амбиции, если можно так выразиться, не присутствовали, это скорее были думы о будущем, о возможности найти свое место в жизни. Уже в годы учебы я увлекся наукой, мои публикации стали печататься, состоял и в комсомольской организации. Так что передо мной открывалось два пути, либо наука, либо работа в комсомоле. После института меня по распределению направили в Сагареджо, однако поработать мне там так и не удалось, я принял решение пойти в армию. Служил в войсках связи Ленинградского военного округа. Уже заканчивался срок службы, когда мне позвонили из Южной Осетии и сообщили, что есть возможность направить меня в аспирантуру. Инициатором, как выяснилось, был Людвиг Алексеевич Чибиров, который в определенной степени меня опекал еще в институте, как одного из, на его взгляд, подающих надежды молодых людей.
– После прохождения службы, наверное, нелегко было возвращаться к штудированию учебников по истории и занятиям наукой…
– Учиться, скажу откровенно, мне на тот момент уже совершенно не хотелось. В армии я в определенной степени почувствовал вкус свободы и перспектива возвращения к книгам совершенно не прельщала. Одним словом, вернулся в Цхинвал с твердым намерением устроиться на работу в органы местной власти. Опыт работы в комсомольских организациях был, какие-то ступени я уже прошел, так что перспектива устроиться без проблем на работу была немалая. Через пару дней после возвращения в Цхинвал я пошел на прием к Доментию Кулумбегову, который на тот момент занимал должность первого секретаря Обкома комсомола, чтобы устроиться на работу по комсомольской линии. Сижу у него в приемной, жду. Вдруг открывается дверь его кабинета и оттуда выходит… Людвиг Чибиров, который за несколько дней до этого уже имел со мной разговор о направлении в аспирантуру. Несколько удивившись моему присутствию в приемной комсомольского босса, он поинтересовался целью моего визита. На что я, не растерявшись, вынужден был ответить, что просто пришел повидать своего однофамильца. Взяв меня буквально за руку, Людвиг Алексеевич, тоном не терпящим возражения, попросил последовать за ним, а к однофамильцу прийти в другой раз. Прямиком оттуда мы с ним направились в НИИ, где я под его чутким наблюдением написал заявление о поступлении в аспирантуру и, таким образом, подписал себе «приговор» провести начавшееся лето за процессом штудирования учебников. Словом, через пару месяцев я уже был аспирантом академии наук ГССР. Учеба в аспирантуре, откровенно говоря, была довольно скомканной. На дворе стоял 1988 год. По всей Грузии уже раздавались националистические призывы. Кое-как, ускоренно, мне удалось сдать кандидатский минимум, начал уже писать диссертацию, но завершить ее так и не удалось. Началась открытая агрессия против Южной Осетии…
– То, что аспирантуру в Грузии Вам на тот момент окончить не удалось, понятно. Однако, почему за последующие годы с Вашей стороны не была предпринята попытка продолжить образование в России?
– Как бы это банально не прозвучало, но последующие события уже не располагали к учебе. Я говорю не для красного словца, но когда на родной земле происходят такие события, мало кто задумывается о личном будущем. Об учебе пришлось забыть, поскольку каждый кто здесь был в те годы, по своему вносил свой вклад в борьбу за независимость, по своему прошел эту войну, растянувшуюся на два десятилетия.
– В Вашем случае это была война на информационном поле – начало Вашего пути в осетинской журналистике совпало с началом освободительной борьбы. В те годы, да и в последующие, журналистика была фактически вторым фронтом, где также непрерывно велись бои. И Вы были одним из тех осетинских журналистов, которые прошли этот путь до конца. Теперь уже можно с уверенностью сказать, что журналистика стала делом всей Вашей жизни. Каким образом Вы оказались в среде представителей четвертой власти?
– После неудачно завершенного обучения в аспирантуре я, тем не менее, пошел работать в Юго-Осетинский НИИ, но мой приход сюда совпал с началом тяжелых времен для этого учреждения. Работа ученых уже не выходила за стены института, не было возможности организовывать экспедиции и т.д. Как и большинство организаций, НИИ в то время существовал просто на бумаге и осуществлял видимость деятельности. Как раз в то время была основана газета «Вестник Южной Осетии». Там собрались удивительно талантливые люди – Володя Алборов, Инга Кочиева, Василий Гаглоев, Мулдар Кулаев, Коста Дзугаев, Виктор Бабаев и др. Я начал сотрудничать с этой газетой, честно говоря, чтобы как-то себя занять. Вначале был внештатным сотрудником, постепенно втянулся и стал писать постоянно. Получилось так, что очень скоро и меня стали называть журналистом. В дальнейшем, если говорить о печатных СМИ, я сотрудничал с целым рядом газет – «Ирон газет», «Южная Осетия», «Хурзæрин», «ЭТНЕ Народы Кавказа». журнал «Фидиуæг»…, теперь вот у нас «служебный роман» с газетой «Республика».
– И не только. К этому периоду можно отнести и проявление Роберта Кулумбегова – карикатуриста. Если пролистать архивные подшивки местной периодики того периода, можно предположить, насколько плодотворной в данном направлении была Ваша деятельность в те годы. Это направление деятельности тоже можете характеризовать как один из способов себя занять?
– Не совсем. Наверное, были какие-то способности, я даже проучился один день в художественной школе, но из моих принципиальных подростковых соображений, которые никак не могли позволить принизить собственную значимость таланта, а педагог, как мне показалось, этого не увидел, и я навсегда забыл дорогу в это учебное заведение. Я рисовал для себя, особо не придавая значения тому, что я делаю. Но одно замечал постоянно – мои рисунки вызывают неподдельный смех у окружающих. Первая моя карикатура была напечатана в грузинской газете «Сабчота Осети». Это был 1985 год и связана она была с борьбой против пьянства. До этого я приносил свои работы и в осетинскую газету, но здесь, интересовавшись наличием соответствующего образования и выясняя, что его у меня нет, рисунки попросту откладывали в ящик. Позднее я публиковал карикатуры уже в «Вестнике...». Серьезные художники по определенным причинам не считают жанр карикатуры достойным внимания. Каждый из них в какой-то степени когда-либо обращается к этому жанру, однако предавать такие работы «публичности», как правило, никто из них не хочет. Почему-то к жанру карикатуры принято относиться с определенным налетом несерьезности. А для меня это не столь важно, поэтому на определенное время здесь, в Южной Осетии я, можно сказать, монополизировал данное направление.
– Отслеживая Вашу творческую деятельность именно как карикатуриста, можно прийти к выводу, что это направление носит некоторую периодичность. Бывают времена, когда фактически в каждом номере местной прессы Ваши работы представлены. Сейчас наблюдается очередной период «молчания» карикатуриста Роберта Кулумбегова. И не только. За последнее время Вы также не представили ни одной новой работы в жанре дубляжа. С чем это связано?
– Причина проста – нехватка свободного времени. Тем для карикатур в любое время достаточно, но работа над ними требует определенного времени, которого мне в последнее время постоянно не хватает. То же самое могу сказать и о работе над переводом мультфильмов. Хотя здесь проблема не только в нехватке времени, но и недостатке, а то и полном отсутствии средств, на которые можно выпустить хороший, качественный «продукт».
– Следует предположить, что все Ваше время занимает телевидение…
– Разумеется. Это такая работа, что времени нет не только на рисование, но еще и на массу необходимых и приятных вещей. Директор телевидения должен забыть обо всем на свете, кроме эфира. Никаких посиделок с друзьями по вечерам, никаких развлечений и т.д. Работа на ТВ фактически круглосуточная, ведь даже когда вечером завершается очередной эфир, начинается процесс обдумывания того, что будет представлено телезрителю уже назавтра.
– История юго-осетинского телевещания неразрывно связана с Вашим именем, поскольку Вы успели «наследить» на каждом из трех телеканалов, которые в разное время вещали в Южной Осетии. Но Вас рассматривают не просто как тележурналиста, а как фактически «вечного» директора государственного канала…
– Первый раз я возглавил государственное телевидение в 1996 году. Я категорически не соглашался на эту должность, даже устроился на другую работу, чтобы «завязать» с телевидением на всегда. Когда в руководстве республики узнали об этом, сделали все возможное, чтобы меня с новой работы уволили. В конце-концов в добровольно-принудительном порядке мне все же пришлось возглавить ТВ. Мой уход с поста директора был вполне предсказуем, поскольку недовольные работой госканала во властных структурах присутствовали и тогда. Последней точкой стало то, что один из руководителей одной общественной организации дал нашему каналу интервью, которое вызвало неприятие во властных эшелонах. Чтобы не вступать в конфликт с этой организацией, все было представлено так, что «крайним» выставили директора телевидения. Дабы не усложнять процесс своего ухода я собственноручно написал заявление об уходе с занимаемой должности.
– Зная о повышенном внимании к работе телевидения и постоянном своеобразном давлении на его директора не понаслышке, Вы, тем не менее, вопреки бытующей поговорке вошли в эту «мутную» реку аж три раза…
– Это уже своеобразная традиция для каждого Президента – назначить и уволить директора телевидения Роберта Кулумбегова. И это объяснимо. Наступает период, когда намечается стагнация в творческом процессе телевидения, когда наступает творческий кризис, который так или иначе все увязывают с недостаточным личным потенциалом руководителя. Несмотря на «солидный» стаж директора ТВ в личном внутреннем ощущении, по своему характеру я не руководитель. Мне очень сложно быть жестким и требовательным, а без этих качеств, при наличии явной «демократичности» трудно руководить большим коллективом. Поэтому я каждый раз противился своему назначению на эту должность, и каждый раз уходил с определенным облегчением.
– И все же, признайтесь, что телевидение давно стало для Вас нечто большим, чем просто местом работы и даже в определенной степени местом судьбоносным, хотя бы потому, что именно в его стенах Вы познакомились со своей второй половиной. Совместная работа – это не только общность интересов, но и масса поводов переносить определенные моменты «трудовых разборок» в домашнее пространство. Всегда ли удается не нарушать баланс между служебными взаимоотношениями и домашней атмосферой?
– Вообще, мужчине, работающему на ТВ, желательно брать в жены девушку из другой среды. Поскольку если и муж, и жена работают на ТВ, и, следовательно, оба там пропадают денно и нощно, это не самым благоприятным образом может отражаться на их домашнем очаге, на детях. Но за эти долгие годы мы с Диной научились определенным образом разграничивать семейные обязанности и рабочие моменты. Работой в основном приходится жертвовать ей, поскольку ее работа на ТВ менее ответственна, чем моя. Ну, и еще у нас укоренилось железное правило не выносить рабочие моменты на обсуждение в стенах нашего дома. Что касается меня, то, и дома, так же как и на работе, я вполне демократичен. Никакого давления с моей стороны ни супруга, ни дети, как мне кажется, не ощущают. В отношении детей этот подход не всегда, на мой взгляд, себя оправдывает, иногда родителям все же стоит проявлять в отношении них определенную строгость, хотя бы в плане их успеваемости в школе.
