Геноцид народа Южной Осетии, осуществленный меньшевистским правительством так называемой Грузинской Демократической Республики в 1920 году явился логическим продолжением взятого Грузией еще в средние века курса на уничтожение Южной Осетии не только как политического, но и как географического понятия. Характерно, что с одной стороны провокаторами восстания выступили грузинские большевики во главе с Орджоникидзе, а другой стороны, под видом давления палачами Южной Осетии выступили уже грузинские меньшевики во главе с Жордания.
Даже в тот период, когда сама Грузия переживала тяжелейшие в военно-политическом отношении времена, у нее всегда находились и время, и силы, чтобы присвоить еще один клочок земли, изгнав с нее законных хозяев. История заселения любимчика Ираклия II по фамилии Ачба на осетинские земли севернее Цхинвала является лишь одним из множества примеров. Осетины оттуда были изгнаны, кроме тех, кто согласился переменить вою фамилию на грузинский и дал считать себя грузином. Сам Ачба стал Мачабели, а его вотчину стали называть подлым словом "Самачабло". Подлым потому, что здесь был такой подтекст, словно это исконное, историческое название данной местности, а осетины там никогда и не жили.
Вообще, в период крупных политических волнений Грузия всегда старается сократить численность осетин. При этом совершенно не важно, кто возглавляет ту страну, какой там общественный строй. Так было и в период Ираклия II, и в период фронды царевичей, когда очередная картельная экспедиция обрушилась на Осетию под видом подавления восстания царевича Юлона. А экспедиция Ренненкампфа, развязанная при подстрекательстве грузинской знати? Таких примеров множество.
Не стали исключением и события 1920 года. Что характерно – если предыдущие карательные операции против Южной Осетии в царский период Грузия совершала или подстрекала к их совершению под предлогом того, что осетины, якобы, что-то затеяли против царя, против России, судя по сохранившимся газетам меньшевистского периода, уже пропагандировался тезис о том, что осетины, напротив, ''всегда были агентами Кремля и в очередной раз предали Грузию''.
Здесь уместно напомнить, что этот же пропагандистский тезис широко использовался и в ходе разнузданной антиосетинской кампании конца 80-х – начала 90-х годов, сопровождавшейся геноцидом и этническими чистками.
Грузия и тогда, и сейчас утверждала и утверждает, что готова строить с Россией хорошие отношения. Однако, вероятно, следует задуматься над тем, каково должно быть её истинное отношение, если с такой нечеловеческой жестокостью истреблялось осетинское население лишь по обвинению в симпатиях к России...
События 1920 года недостаточно изучены. С одной стороны, это следствие взятого в советский период курса на межнациональное примирение, а с другой стороны, Южная Осетия была насильственно подчинена Грузии и, конечно, любые не только исследования, но и напоминания об этих ужасах были под строгим запретом.
И здесь снова приходится вернуться к идее создания Музея геноцида осетинского народа, в котором были бы собраны не только исторические артефакты и экспозиционные материалы, но и архивные материалы, причем не только 1920 года.
Многие зададутся вопросом: ''Усвоены ли уроки 1920 года?'' Думаю, что, всё-таки, да. Экзамен по этим вопросам наш народ сдавал 20 лет, с 1988 по 2008, и сдал успешно.
Главная же мудрость урока, преподанного южным соседом в 1920 году, заключается в продиктованном самой жизнью выводе ''Лучше смерть, чем подчинение Грузии''.
Геноцид 1920 года и его главный урок
