(Продолжение)
Изобразительная композиция, нанесенная на кобанско-тлийский пояс, показала нам структуру древней картины мира, наполненную божественными персонажами и их энергиями. Но вся ее сакральная пространственность могла существовать только при обозначении ритуального священного центра, через который проходила вертикальная ось Мировой модели, соединяющая собой все три космические зоны (небо, землю и преисподнюю) и связывающая человека с божественными Отцом и Матерью.
Опоясывание переводило человека в ритуальное первопространство, поэтому завершенность перехода происходила только при скреплении обеих концов пояса-мира. Точка их соприкосновения обозначалась пряжкой. Здесь мы встречаемся с любопытной особенностью древнего мироощущения. Реальная вещь и реальный поступок сосуществуют вместе с мифологическим, не мешая друг другу, а взаимопроникая, взаимодействуя. Пряжка – важный функциональный элемент пояса, необходимый для удобства его эксплуатации. Но в то же время это не просто пояс, а функционально-обрядовая вещь, привносящая свой уникальный символический текст в общую структуру ритуала. Поэтому любое общение человека с этой вещью было ритуально регламентировано, тем более процесс одевания пояса и его снятие.
Человек, облаченный поясом, становился структурно цельным, идентичным структуре мироздания. Его разделенность поясом на верх (середину) и низ позволяла ему ритуально общаться с божественными ценностями мира, т.е. быть полноценным. Лишение пояса приводило человека в деструктивность, наполняя демоническими, хаотическими энергиями. Например, головной убор женщины в традиционной культуре был одним из важнейших символов ее домовитости. Считалось, что простоволосая, она вызывает гнев покровителя дома, что приводит к падежу скота, неурожаю и болезни. Поэтому процесс одевания и снятия ритуального пояса (впрочем, как и всей ритуальной одежды) сопровождался соответствующими охранительными ритуальными текстами и проводился в особом очищенном пространстве.
Как мы видим, соединение и размыкание концов пояса резко меняют соотнесенность человека к той или иной пространственной зоне. От этого сама точка соприкосновения получает необходимое магическое содержание, соответствующее важнейшей мировой точке – его центру. Но не забудем, что этот центр был ритуально ориентирован в пространстве тела человека, располагаясь в зоне его пупка. Вспомним, что в древнеиндийской церемонии «опоясывания ученика» пояс называют защитником от злых сил и хранителем жизни, поскольку он символизирует пуповину во время второго рождения.
Древние считали пуп на теле человека важнейшей точкой соприкосновения тела и космоса. Считалось, что через пуп в человека может внедриться злая сила, а при рождении по пуповине определяли будущую судьбу ребенка. В рамках мифологическо-космической концепции, устанавливающей определенные соответствия между элементами микрокосма и макрокосма, реальный пуп человека занимал место, в котором совмещались пуп его предка – первочеловека – и пуп вселенной, т.е. место, из которого для него порождается все сущее – центр его мира. Не зря в буддийских и византийских мистических созерцаниях собственного пупа адепт пытался изолироваться от внешнего раздражителя (житейских желаний, соблазнов), погружаясь в окружающий мир как изначально единое целое.
Итак, определив местонахождение пряжки в сакральной структуре пояса (тела человека), мы вправе обнаружить те же священные принципы древнего мироустройства в украшавшей ее изобразительной композиции. Бронзовые пряжки в большинстве своем представляют вертикально вытянутую прямоугольную пластину высотой до 20 см (хотя встречаются и полукруглые, скульптурные и прорезные пряжки), имеющую с правого края крючок (причем, встречаются и левосторонние), а с левого – ряд отверстий для крепления к поясу. Пряжки крепились не только к бронзовым, но и к менее презентабельным – кожаным поясам, что только подтверждает их приоритетность в структуре пояса.
Изобразительная поверхность пряжки умело и разнообразно орнаментально гравировалась, инкрустировалась другими видами металла, а иногда и вставками из стекловидной массы. Гравированный рисунок делился на орнаментальный, зооморфный и совмещенный. Причем, все эти виды изобразительной пластики воспроизводили в своей композиции основополагающую идею древнего мироздания, основным персонажем которого выступает знакомое нам изображение оленя (фигура, голова с рогами). Но также встречается изображение кобанско-тлийского собако-волка, реже птицы, рыбы, змеи.
Возьмем несколько вариантов пряжек из Кобанского могильника. В одной из них изображены расположенные друг над другом фигурки трех оленей, смотрящих в направлении крючка. Перед нами классическая композиционная схема трех вертикальных зон мироздания, которую мы уже встречали среди изобразительных персонажей пояса. Поверхность пряжки по вертикали прочеканена орнаментальной елочкой. На верхней и нижней сторонках пряжки изображены по шесть равносторонних треугольников, что в сумме воспроизводит сакральное число двенадцать, один из числовых символов идеи Мирового древа.
На второй пряжке оленей уже два. Здесь они символизируют верхний и нижний миры. Но на пряжке воспроизводится и троичная структура мироздания, переданная через орнаментальные квадраты. Сама идея квадрата вбирает в себя целостную структуру горизонтали, т.е. четырех сторон света, а в вертикальной троичности квадратов всплывает числовая символика Мирового древа. Но древний мастер, как и положено в архаическом искусстве, проводит идею мироустройства многовариантно. Для этого в верхнем и нижнем квадрате им выделены инкрустированные железом три зоны, причем в разных направлениях. А в центральном квадрате он воспроизводит формулу горизонтали, акцентируя ее центр солярной свастикой. Расположенный рядом с крючком, этот квадрат идеально воспроизводит сакральную точку мироздания – его священный центр.
Бронзовые пряжки из Тлийского могильника структурно мало отличаются от родственных кобанских. Два или три оленя (встречаются и другие звериные символы) также воспроизводят или троичную вертикаль мироздания, или зону верха и низа. И здесь, в дополнение к основной идее, применяют геометрический орнамент, символизирующий ту же троичную вертикаль. Но основное отличие заключается в положении животного, направлении его головы по отношению к поясу. Как мы помним, если пряжка крепилась на правой стороне пояса, то идеология его движения проистекала справа налево. Так вот, животные, изображенные на тлийских пряжках, точно соответствуют этой идеологии. В кобанских пряжках эта соотнесенность с движением пояса нами не выявлена.
Продолжение следует.
Валерий Цагараев,
Искусство и время,
Владикавказ, издательство "Ир", 2003
