(Продолжение)
Дева-жена-мать
На первый взгляд кажется странным, что брачные церемонии в весенних обрядах индоевропейцев пронизаны символикой смерти и погребения, конечно же, в неразрывной цепочке с жизнью, поскольку тема брака как жертвы смыкается с мироустроительными мифологическими мотивами. Другой важнейшей темой является тема любви. Ведь в древнейших вариантах космогонических мифов любовь упоминается как необходимый и мощный фактор в созидании жизни. Изначальное состояние мира – мрак, Хаос – богато различными потенциальными возможностями, но не оплодотворенное жаром любви, оно может пропасть втуне.
Итак, возвращаясь к нашему эпическому сюжету, мы наблюдаем продолжение весенне-эротической темы. Увидев красивую молодую женщину, оплакивающую на пустынном берегу двух погибших героев, к Дзерассе спускается с неба святой Георгий – Уастырджи, божественный персонаж осетинской мифологии, наделенный функциями верховного, небесного, солярного бога.
Небожитель домогается любви прекрасной девы, но та, лукавя, просит вначале помочь ей достойно похоронить погибших братьев, а затем обязуется выполнить просьбу Бога. На его вопрос, как она хочет похоронить братьев, дева отвечает: «Чтобы над ними был высокий курган, а у самого изголовья – Золотая яблоня...» После возведения Святым погребального кургана и появления яблони, Дзерасса, не выполнив обещанного, скрывается в море. Так мы обнаруживаем, что эпический сюжет, начавшийся охраной братьями-близнецами Золотой яблони нартов, оканчивается появлением этой же яблони над их могилой. Смерть братьев возродила жизнь и Древо жизни. Средняя зона мира людей получила свою опору и защиту. Но своей функцией оберега погребального кургана Древо напрямую указывает, что за мир находится в его нижней зоне.
Посаженное у изголовья погибших, Древо реконструирует над ними мировую модель, соединяя своей вертикалью все три мира. Корневая система Древа – это Преисподняя. Туда ушли братья, туда же уйдет и Дзерасса, чтобы родить выношенных ею детей. Связь Древа с подземной зоной мира, это в первую очередь связь с недрами плодоносящей (или плодовынашивающей) земли, из которой во многих мифологиях нарождаются первые люди.
Важно отметить и то, что Золотую яблоню на кургане братьев сажает сам Уастырджи. Он олицетворяет Отца-Небо, и только он может войти (заложить плод) в Землю-Мать. Он – верховный охранитель порядка на границе между Космосом и Хаосом, а именно там, на границе двух миров (на берегу моря), и посажена яблоня. Так в одной русской народной песне поется: «Не стой (вариант: не расти) верба/береза во ржи – расти на межи». Межа – та пограничная зона, где сходятся все энергии мира.
В древнегреческой мифологии дочери Ночи – нимфы Геспериды – охраняют (олицетворяют) сад (дерево) золотых яблок. Сад находится на краю земли, возле океана, в северной стране Гипербореев, на вершине горы, в том самом месте, где Атлант держит небесный свод. Поскольку гора, на которой находится сад, так же называется Атлантом, то естественным становится предположить, что гора олицетворяет самого Атланта. Таким образом, местоположение горы-Атланта есть Центр мира, через который осуществляется одновременно связь и разделение Земли и Неба. Центр мира есть точка встречи трех космических областей – Неба, Земли и Преисподней. Здесь важно отметить связь сада с Центром мира. Сад Гесперид находится на горе. Дерево, на котором растут яблоки, таким образом, является продолжением горы. За яблоками отправляется в одном из сюжетов о его подвигах герой Геракл, чтобы принести их в дар Гере и Зевсу. Это своеобразный свадебный дар от Геи (Матери-земли) – божественной паре, символизирующий союз Неба и Хтона. Золотая яблоня предстает здесь сакральным Центром мира в разных его значениях (небесное-хтоническое, бессмертное-смертное).
Подтверждение охранной функции Золотой яблони нартов мы находим в тождественной функции библейского Древа познания (добра и зла), произрастающего в Райском саду (Быт. II, 9), т.е. в центре мира, в его гармонической, блаженной области, которая укрощает и благотворно использует энергию хаотических сил.
Подобную же функцию можно обнаружить и в другом мифологическом тексте, древнеяпонском эпосе «Кодзики». Здесь, на грани двух миров находится персиковое дерево. Герой эпоса, бог Идзанаги-но, сказал, обращаясь к персикам: «Вы как меня спасли, так же должны [вы] спасать земную поросль людскую, что обитает в Тростниковой Равнине – Серединной стране, когда попадет она в пучину бед и горевать и жаловаться станет!». В исследованиях японского профессора Ацухито Йосида мы находим любопытный материал, позволяющий говорить об оказанном влиянии на японскую мифологию индоевропейских и восточноиранских мифологических мотивов. В гимнах Ригведы Мировое древо сопоставляется с рожающей женщиной, а иногда служит воплощением женщины – Богини-матери. При этом Мировое древо предстает как опора солнца, насыщенная вегетативным символизмом.
На основании вышеприведенных аналогий Богини и Древа следует предположить, что такой же вегетативной функцией наделена и сама Дзерасса. Она умирает и возрождается, восстанавливая мир и населяя его своими детьми. Она – как плод Мирового древа (Золотой яблони), упавший на землю (крыло), вошедший в нее (воду) и взращенный (возрожденный) в ее недрах новым ростком, новым Древом с новыми плодами. Укрывшись в море от небесного Уастырджи, Дзерасса рожает там близнецов Урызмага и Хамыца и через некоторое время возвращается с ними на землю. Это возвращение на землю, к новой жизни, предполагает возрождение старой, ослабленной жизни. Всякое космогоническое повторение имеет своей целью обновление, которое, однако, никогда не бывает радикальным, поскольку имеет в виду не сотворение абсолютно новых форм, а обновление старых. Здесь еще нужно отметить зафиксированный эпосом древний обычай матрилокального брака, когда молодуха после свадьбы уезжала в дом родителей и жила там в течение целого года, до появления первого ребенка, что символизировало ее связь со своим (материнским) родом.
Итак, вернувшись на землю, Дзерасса с сыновьями находят старый мир в запустении. Большой родовой дом их отца завален мусором, а из фамилии Ахсартаггата остался только старый и ослепший их дед – Уархаг. Мир, побывавший в Хаосе, засореный хтоническим «мусором», ослаб. Его нужно очистить, освободить для созидательной энергии бытия. Сыновья Дзерассы и есть эта молодая и сильная энергия новой жизни. Поэтому братья немедля приступают к очищению родового дома – мира, наводя везде порядок – закон, а своего старого деда Уархага они женят на матери. В этом эпизоде нартовский эпос алан-осетин доходит до первородной архаики, а Дзерасса обнаруживает в себе качества могучей Богини, омолаживающей отжившую жизнь. Ночью она вошла к Уархагу, «провела рукой по старику, и сделался он таким, каким был в юности». «Стали они жить да жить, и, как прежде, стала могучей среди нартов фамилия Ахсартаггата...».
Таким образом, Дзерасса обустраивает мир людей, вводя в него порядок и ритм. Но и сама она подчиняется этому ритму, вселенскому циклу Природы. Наступает и ее время покинуть мир людей (нартов). Здесь эпический текст называет ее уже Матерью нартов. Смерть Дзерассы воспринимается как новая, естественная смена времени, уход старого (ослабленного), приход нового (заряженного), молодого. Точный смысл, лежащий в основе этих космогонических циклов, мы находим в высказывании М.М. Бахтина: «Смерть здесь входит в целое жизни как ее необходимый момент, как условие ее постоянного обновления и омоложения. Смерть здесь всегда соотнесена с рождением, могила – с рождающим лоном земли. Рождение – смерть, смерть – рождение – определяющие (конститутивные) моменты самой жизни... Смерть включена в жизнь и наряду с рождением определяет ее вечное движение. Даже борьбу жизни со смертью в индивидуальном теле гротескное образное мышление воспринимает как борьбу упорствующей старой жизни с рождающейся (имеющей родиться) новой, как кризис смены».
Продолжение следует.
Валерий Цагараев,
Искусство и время,
Владикавказ, издательство "Ир", 2003
