Инцестуальный союз
(Продолжение)
Итак, Шатана – частица Дзерассы, ее ипостась, поэтому мы вправе перенести полюс сакральной, вегетативной силы и власти Дзерассы на ее дочь – Шатану. Как писал М. М. Бахтин: «Таким же амбивалентным (как смерть), является и образ рождения: он фиксирует рождающееся тело, но захватывает и краешек умирающего... Все подобные амбивалентные образы двутелы, двулики, чреваты. В них слиты и сметаны в разных пропорциях отрицание и утверждение, верх и низ, брань и хвала».
Юная красавица Шатана, сестра героев эпоса Урызмага и Хамыца по матери, мощно входит в эпическое повествование. За темпом ее взросления нельзя уследить, как нельзя уследить за буйным возрождением весенней Природы. В этот же мотив вегетации Природы мифопоэтическое сознание древних облекло и сюжет замужества Шатаны. Вот как это произошло.
У ее брата, Урызмага, была жена – Алди (Ельда). Готовясь к возвращению мужа из годичного военного похода – балца, Алди никак не может заквасить пиво для праздничного стола. Шатана предлагает ей помощь за возможность провести первую брачную ночь с Урызмагом. Как она задумала, так все и происходит. У Шатаны, как говорится в эпосе, был дар получать просимое от Бога. Заквасив пиво, она остается с братом, а чтобы продлить брачную ночь, творит в спальне небо, звезды и месяц. Три дня и три ночи Шатана морочит голову Урызмагу, говоря, что еще далеко до рассвета, в то время как бедная Алди умирает от злости и безысходности. Утром (через три дня) Шатана выводит брата из спальни, и все объясняется.
В изложенном сюжете одним из важнейших символов всего происходящего является пиво. Оно связано с проросшим зерном и солнцем, а это, в свою очередь, проясняет его связь с вегетативными циклами (силами): что как не приход весны вызывает брожение в Природе? Но приход весны предполагает наступление нового астрономического цикла, а эту смену, в свою очередь, олицетворяет возвращение домой Урызмага после годичного похода, прозрачной метафоры годичного цикла солнца. И в самом деле, ведь после долгой ночи, зимы, всегда приходит утро – весна. Зима умирает и сходит со сцены. Алди – олицетворение бесплодной зимы, одной из спутниц года–солнца. Алди-зима не в силах «заквасить» новую жизнь (пиво), это может сделать только весенняя сила земли – Шатана.
Уединение Шатаны и Урызмага на долгую брачную ночь длиною в трое суток воспроизводит модель закрытого, свернувшегося пространства первомира (Хаоса), из оргиастического деяния которого возникает Космос. Спальня и ночь, по сути, есть смерть мира, выразившаяся в сексуально-ритуальной потере энергии, но это же и возрождает мир из Хаоса. «Сексуальные излишества» ритуальны: они свидетельствуют о вхождении в мир первостихии, которая возрождает энергию Земли, необходимую для продолжения существования рода.
Над Урызмагом творится текучее, темное состояние колдовской ночи, распыляющее, развоплощающее его внеприродную, магическую мужественность, нивелируя его космическую духовную вертикаль, разрушая, рассеивая его неделимое мужское начало. В нартовском сюжете Природа противопоставляется Духу, но это противопоставление сродни инициации. Вместе с женщиной к герою приходит смерть его мужественности, утрачиваемой при соприкосновении с пространством желаний женского. В результате чего герой как бы вычеркнут из бытия (сон). Попадая в этот «космический» сон, в эти «воды жизни», Урызмаг перерождается в новый духовно-социальный статус – супруга Шатаны (Богини).
При этом интересно отметить, что слово «оргия», ассоциирующееся сегодня с половой распущенностью, возникло как обозначение особого состояния восторженной, воодушевленной экзальтации, которая в античных мистериях служила отправной, исходной точкой для всякой инициации и имела эпитеты – «священная», «сакральная». Разгульный характер ритуальных женских таинств имел под собой прагматическую основу. Он объясняется необходимостью периодического сбрасывания тех норм, что регулируют мирское существование, т.е. необходимостью временно уйти от действия закона, который мертвым грузом давит в повседневности, и снова войти в состояние абсолютной непосредственности.
В дальнейшем мы неоднократно будем отмечать, как обрядовый, мистериальный свет колдовской эротики подобных ритуальных таинств будет постоянно отражаться на эпическом облике Шатаны. Ведь по пояснениям сказителей, Шатана была ведуньей и могла по своему желанию принимать вид то старой, то молодой и прекрасной женщины, что близко образу Земли, которая бывает юной весной и стареет к осени. Однако при этом не следует забывать, что Шатане доступна и хтоническая энергия, темная сторона Земли. Если божество верха, Уастырджи, может ночью сотворить над символом смерти, склепом, утро, то Шатана, дочь Дзерассы, творит ночь в спальне брата днем. Сон, прекращающий цикл жизни, переводящий ее в потустороннее состояние, выступает здесь как символ смерти, а спальня – как символ склепа и подземелья, места символической смерти. Но эта смерть, как мы отмечали, не реальная, а инициационная, т.е. приводящая к воскрешению и новому рождению.
Продолжение следует.
Валерий Цагараев,
Искусство и время,
Владикавказ, издательство "Ир", 2003
