Весенние обычаи и обряды осетин тесно связаны с началом хозяйственного года и магией плодородия. Все они так или иначе выражали надежду на пробуждение производящих сил природы, на получение богатого урожая.
Центральное место в ряду весенних календарных обрядов осетин занимал праздник Лауызгæнæн. Термин "лауыз" происходит из тюркского Lawas - круглый тонкий хлебец вроде блинов, лепёшка. Это же слово было заимствовано вторично уже через грузинское посредство (см. Lwasi В.И. Абаев. ИЭСОЯ, с. 15)
"Лауызгæнæн" - блины, один из главных атрибутов поминок. Интересное объяснение дает блинам В.Я. Пропп: "По-видимому, блины - древнейшая форма печёной, мучной еды. Когда ещё не умели печь хлеб, муку смешивали с водой, делали жидкое тесто и порциями выплёскивали его на горячие камни. Таким образом, блины по происхождению - не магическая еда, как кутья, а древнее, архаическое блюдо, средство насыщения, получившее обрядовое применение".
Такого же мнения придерживается В.И. Чичеров: "Эти блюда (блины) появились ещё в то время, когда человек не умел выпекать хлеб, и ритуальными они стали не из-за религиозных побуждений, а из-за простоты приготовления. Примитивные формы приготовления еды консервируются обрядом, становятся ритуальными".
Кроме блинов в первую субботу (сабатизæр) варили пшеничные зёрна "мæнæу", а во вторую субботу к ним добавлялись ещё кукурузные зёрна "нартхор". Объясняли это тем, что в загробном мире пока сеяли пшеницу, а потом кукурузу. Следовательно, "лауызгæнæн" напрямую связан с аграрным культом. Вот как объясняет Б. Богаевский это явление: "Зерно, бросаемое во влажные недра почвы, подвергалось изменениям, теряло свой вид, и выходило наружу колосом, налитым новым зерном, родившимся от умершего. Это простое и глубоко земледельческое наблюдение сохранило своё значение для человеческой жизни и создавало естественную символику образов. Человек после своей смерти возвращался в лоно земли и, попадая в её почвенный слой, приносил с собой и зародыш новой жизни. Его тело рассыпалось, обращалось вновь в ту плодородную землю, из которой состоял живой колос - человек".
Таким образом, зерно обладает свойством надолго сохранять и вновь воссоздавать жизнь, умножая её. Семя - символизирует извечный круговорот, который свидетельствует о нескончаемости жизни. Путём еды к этому процессу приобщаются люди.
Общеизвестно, что зёрна составляют непременную принадлежность похоронного обряда и поминок. Зёрна в чаше ставятся у изголовья умершего, пока он находится дома. Затем для поминального стола готовится кутья из цельных нераздробленных зерен. По представлению осетин, душа покойника продолжает жить на том свете. Он, так же как и в земной жизни, нуждается в пище и одежде, так же сеет, пашет, собирает урожай, радуется, переживает.
Осетины считали, что умершие проявляют большой интерес к судьбе живых родственников, вмешиваются в их жизнь, оказывают влияние на их судьбу. Связывая напрямую урожайность с весенним циклом обрядов, осетины старались в точности выполнять все обряды. Ещё в начале XX в. твёрдо держалось поверье о том, что на период "Лауызгæнæн" мёртвые посещают родной дом.
Согласно представлениям осетин, в пятницу вечером мёртвые свободны. Старые покойники сажают детей на деревья, а сами отправляются домой, к родственникам (новые покойники не уходят с ними, ибо боятся потерять свои места). Каждая семья тщательно готовилась. Они старались "встретить" умерших в чистоте и опрятности. Подметается и убирается двор, и всё внутри дома; двери все оставляли раскрытыми настежь. К закату солнца (в пятницу вечером) для них готовились еда и напитки. Посетив их и увидев образцовый порядок во всём, умерший, на том свете не будет более беспокоиться о них и об их хозяйстве.
Ритуал совершался от одного субботнего вечера до следующего (Иу сабатизæрæй иннæ сабатизæрмæ).
Ввиду того, что Лауызгæнæн приходится на период Великого поста, еда готовилась исключительно постная. Главным в перечне поминальных кушаний были "лауызтæ" - блины, которые готовились из муки и воды, без соли, в форме круглых лепёшек. Готовые лепёшки обмакивались в чесночном соусе "нурыдзæхтон". Лауызтæ употреблялись лишь членами семьи. Об этом говорит осетинская пословица: "Алкæмæн йæ лауыз йæ мæрдтæн", то есть каждая семья готовит их только для своих покойников. В народе по настоящее время бытует поверье, что на том свете лауызтæ придают больший почет покойникам.
Традиционно к блинам варили брагу, кутью, фасоль, дзæрна (пшеницу), различные похлёбки из трав. От каждой еды брали (зёрна) немного, сколько помещалось на ладони, и раскидывали по углам, для ожидающих мертвецов (æгъæлмæгæсджытæн), т. е. тем, которым ничего не посвящалось. На фасоль и пшеницу клали чистую золу, чтобы не спутали на том свете еду. Некоторые зёрна выбрасывали за порог.
В первый Лауызгæнæн готовили еду так, чтобы поужинали рано, до захода солнца, чтобы покойники могли пораньше пуститься в поход. Рано утром, в первую субботу каждый домохозяин старается приготовить чего-либо горячего. Старые мёртвые отправляются в далёкий путь стæры (охота) за добычею дзыджыда (какое-то вещество, которое мёртвые выкапывают в далёкой стране). Целый год мёртвые питаются дзыджыдой.
Мёртвые выходили в поисках за давон (скъуда) "будхæсымæ", или искали зерно - "нæмыг". Тот, который находил зерно в доме, возвращался с радостью. У находившего зерно в том году умирал кто-то из родственников. Зная об этом, его, тем не менее, встречали с радостью, независимо от того, найдёт зерно или нет, просто радовались, что встретят родственника. Поэтому, когда провожали умерших, то говорили: "Фæндараст ут, фæлæ уæ къухы цы ницы бафта, афтæ раздæхут" (Счастливого пути, но, чтобы вам ничего не досталось и чтобы вернулись ни с чем).
И во второй лауызгæнæн - были обязательными для посвящения.
Обычно большие столы в лауы-згæнæн посвящались в первую очередь умершему в том году, приглашали односельчан. Совершались поминки, а столы, которые накрывались исключительно для своей семьи, предназначались для ранее умерших.
Во время поминок старший в доме или старейшина села произносил речь: "Хуыцауы рауагъдгонд сты адæм, мæлæт дæp хуыцау у. Цыдæриддæр абон ацы фынгыл ис хойрагæй, нуæзтæй, удон фæлдисæм нæ мæрдтæн. Абон уыдон уæлæуыл сты æмæ нæм сæ дзæбæх цæст дарæт. Ацы фæлдисинæгтæ мæрдты сæ разы уæт æмæ сæ кæимæ фæнды, уыдонимæ сæ хæрæт, æмæ рухсаг уæт!". Бог создал нас, бог даёт и смерть. Всё, что приготовлено, мы посвящаем умершим. Сегодня они на земле, с нами. Да будет на том свете перед ними то, что мы им сегодня посвящаем. Царство им небесное".
При втором Лауызгæнæн к ужину добавляли кукурузные зёрна и садились поздно, так как умершие, по поверью, устают, поэтому ужин должен быть тёплым. Чаще всего готовили еду из кукурузы. Дробили, отделяли шелуху и варили жидкую похлёбку. Жарили также цæкуытæ из кукурузных зёрен, которые предназначались для куриц в царстве мёртвых - мæрдты кæрчытæн. Из напитков готовили кьуымæл - квас из кукурузной муки.
Среди традиций позднего периода нет обычая посещения могил, хотя в более раннее время вспоминают даже скачки во время лауызгæнæн, настолько это был обширный праздник. У осетин даже сохранилась поговорка: "Кæмæн ис, уый йæ зæронд мæрдтæн дæp дугъ уадзы лауызгæнæны" (У кого есть возможность, тот и по давно умершим совершает конные скачки во время блинных поминок).
Содержание праздника Лауызгæнæн не сводилось только к земледельческим ритуалам. На первый план выступала связь весеннего праздника с культом плодородия. Весеннее пробуждение, рассматривавшееся в древности как воскрешение жизни, порождало благоговейное отношение к этому явлению. Отмечалось ежегодно всенародным празднеством.
Культ плодородия - явление универсальное. Мы находим его в различных формах у разных народов, вне зависимости от географических условий, от форм хозяйственной деятельности и уровня социального развития, так как он отражает жизненно необходимые потребности человеческого коллектива - обладания необходимыми для жизни и продолжения рода благами.
Ежегодно наш народ ждет наступления Лауызгæнæн. Именно лауызгæнæнтæ бывают предметом больших споров. Листаются календари, начинаются телефонные звонки: когда же? Некоторые справляют их даже в период масленицы (урсы къури), оправдывая это тем, что "ды дæ мæрдты æрхъуыды кæн æмæ кæдфæнды дæр уæт".
Такая фанатичная преданность именно этому обряду доводит многих до того, что вопреки сведениям наших информаторов и фольклорным данным, составители осетинских календарей доходят до абсурда. Они придумали и третий лауызгæнæн. Невозможно есть столько лаузтæ даже в угоду нашим уважаемым предкам. Существует обширная литература наших этнологов Л.А.Чибирова, Б. Калоева, В. Варзиева, А.Канукова и многих других. Их сведения основывались на данных информаторов, которые подтверждали, что "Лауызгæнæнтæ уыдысты дыууæ" (Блинные поминки бывают два раза). Зачем придумывать ещё третий, несуществующий?
По поводу того, когда справлять лауызгæнæн, я приведу цитату из книги "Культура осетин" Л.А. Чибирова: "В ночь на субботу третьей и четвёртой недели Великого поста осетины справляли первый и второй Лауызгæнæн - ежегодные поминки в период Великого поста".
В этом году: первый лауызгæнæн приходится на 5 марта, второй на 12 марта. И ещё. Осетины никогда не носили лауызтæ в церковь на освящение. Это исключительно домашний обряд для каждой семьи.
газета "Южная Осетия".